А она
была дочь одного из старшин, осудивших его.И,хотяонбылкрасив,она
оттолкнула его, потому что боялась отца. Онаоттолкнулаего,даипошла
прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так,что
из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.
Всех, кто видел это, оковалстрах,-впервыепринихтакубивали
женщину. И долго все молчали, глядя на нее, лежавшую с открытымиглазамии
окровавленным ртом, и на него, который стоял один против всех, рядом сней,
и был горд, - не опустил своей головы, как бы вызывая нанеекару.Потом,
когда одумались, то схватили его, связали и так оставили, находя, чтоубить
сейчас же - слишком просто и не удовлетворит их".
Ночь росла и крепла, наполняясьстранными,тихимизвуками.Встепи
печально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянныйстрекот
кузнечиков,листвавздыхалаишепталась,полныйдисклуны,раньше
кроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и все обильнеелилна
степь голубоватую мглу...
"И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойнуюпреступления...
Хотели разорвать его лошадьми - и это казалось малоим;думалипуститьв
него всем по стреле, но отвергли и это; предлагали сжечь его, но дымкостра
не позволил бы видеть его мучений; предлагали много - и ненаходилиничего
настолько хорошего, чтобы понравилось всем. А его мать стояла перед нимина
коленях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде. Долго
говорили они, и вот один мудрец сказал, подумав долго:
- Спросим его, почему он сделал это? Спросили его об этом. Он сказал:
- Развяжите меня! Я не буду говорить связанный! А когда развязалиего,
он спросил:
- Что вам нужно? - спросил так, точно они были рабы...
- Ты слышал... - сказал мудрец.
- Зачем я буду объяснять вам мои поступки?
- Чтоб быть понятым нами. Ты,гордый,слушай!Всеравнотыумрешь
ведь... Дай же нам понять то, что ты сделал. Мы остаемся жить, и нам полезно
знать больше, чем мы знаем...
- Хорошо, я скажу, хотя я, может быть,самневернопонимаюто,что
случилось. Я убил ее потому, мне кажется, - что меня оттолкнула она... А мне
было нужно ее.
- Но она не твоя! - сказали ему.
- Разве вы пользуетесь только своим? Я вижу, что каждыйчеловекимеет
только речь, руки и ноги... а владеет он животными, женщинами,землей...и
многим еще...
Ему сказали на это, что за все, что человекберет,онплатитсобой:
своим умом и силой, иногда - жизнью. А он отвечал, чтоонхочетсохранить
себя целым.
Долго говорили с ним и наконец увидели, что он считает себяпервымна
земле и, кроме себя, не видит ничего. Всем даже страшно стало, когда поняли,
на какое одиночество он обрекал себя. У него не было ни племени, ниматери,
ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого.
Когда люди увидали это, они снова принялись судить о том, какнаказать
его.
Когда люди увидали это, они снова принялись судить о том, какнаказать
его. Но теперь недолго они говорили, - тот, мудрый, не мешавшийимсудить,
заговорил сам:
- Стойте! Наказание есть.Этострашноенаказание;выневыдумаете
такого в тысячу лет! Наказание ему - в немсамом!Пуститеего,пустьон
будет свободен. Вот его наказание!
И тут произошло великое. Грянул гром с небес, - хотянанихнебыло
туч.Этосилынебесныеподтверждалиречьмудрого.Всепоклонилисьи
разошлись. А этот юноша, которыйтеперьполучилимяЛарра,чтозначит:
отверженный, выкинутый вон, - юношагромкосмеялсявследлюдям,которые
бросили его, смеялся, оставаясь один, свободный, как отец его. Но отец его -
не был человеком... А этот - был человек. И вот он стал жить,вольный,как
птица. Он приходил в племя и похищал скот, девушек - все, что хотел. Внего
стреляли, но стрелы не могли пронзить его тела, закрытого невидимым покровом
высшей кары. Он был ловок, хищен, силен, жесток иневстречалсяслюдьми
лицом к лицу. Только издали видели его. Идолгоон,одинокий,таквился
около людей, долго - не один десяток годов. Но вот однажды он подошел близко
к людям и, когда они бросились на него, нетронулсясместаиничемне
показал, что будет защищаться. Тогдаодинизлюдейдогадалсяикрикнул
громко:
- Не троньте его. Он хочет умереть!
И все остановились, не желая облегчить участь того, кто делалимзло,
не желая убивать его. Остановились и смеялись над ним. Аондрожал,слыша
этот смех, и все искал чего-то на своей груди, хватаясьзанееруками.И
вдруг он бросился на людей, подняв камень. Но они, уклоняясь от егоударов,
не нанесли ему ни одного, и когда он, утомленный, с тоскливым криком упал на
землю, то отошли в сторону и наблюдализаним.Вотонвстали,подняв
потерянный кем-то в борьбе с ним нож, ударил им себя вгрудь.Носломался
нож - точно в камень ударили им. И снова он упалназемлюидолгобился
головой об нее. Но земля отстранялась отнего,углубляясьотударовего
головы.
- Он не может умереть! - с радостью сказали люди. И ушли, оставивего.
Он лежал кверху лицом и видел-высоковнебечернымиточкамиплавали
могучие орлы. В его глазах было столько тоски, что можно было бы отравить ею
всех людей мира. Так, с той поры остался он один, свободный, ожидаясмерти.
И вот он ходит, ходит повсюду... Видишь, он стал уже как тень и такимбудет
вечно! Он не понимает ни речи людей, ни их поступков - ничего. Ивсеищет,
ходит, ходит... Ему нет жизни, и смерть не улыбается ему. Инетемуместа
среди людей... Вот как был поражен человек за гордость!"
Старуха вздохнула,замолчала,иееголова,опустившисьнагрудь,
несколько раз странно качнулась.
Я посмотрел на нее. Старухуодолевалсон,показалосьмне.Истало
почему-то страшно жалко ее.