Дело было в том, что дети двинулись впутькпресловутымглетчерам.
Жанна утверждала, что они взбираются на гору, поэтомуобавысокоподымали
ноги, чтобы шагатьчерезскалы.НоЛюсьен,запыхавшисьотнапряжения,
оступился и растянулся посамойсерединегрядкисцветами.Уязвленный,
охваченный ребяческой яростью, он заплакал навзрыд.
- Подними его! - крикнула Элен.
- Он не хочет, мама. Он катается по земле!
Жанна отступила на несколько шагов. Казалось, еезаделаирассердила
невоспитанность мальчика. Он не умеетиграть,он,наверно,запачкаетей
платье. Ее лицо приняло выражение оскорбленного достоинства.Тогдагоспожа
Деберль, раздраженнаякрикамиЛюсьена,попросиласеструподнятьегои
заставить замолчать. Полина охотно согласилась. Она побежалакмальчугану,
бросилась рядом с нимназемлю,минутукаталасьвместесним.Ноон
отбивался, не давая схватить себя. Она все же встала на ноги, держа егопод
мышки.
- Молчи, рева! Будем качаться, - сказала она, желая его успокоить.
Люсьен тотчас умолк. Серьезность сбежала с лица Жанны, - оноозарилось
пламенной радостью. Все трое побежали к качелям. На доскууселась,однако,
сама Полина.
- Раскачайте меня, - сказала она детям.
Оки качнули ее изо всей силы своих ручонок. Но она былатяжела-они
едва сдвинули ее с места.
- Раскачивайте сильнее! - повторила она. - У, глупыши, они не умеют.
Госпожа Деберль озябла в беседке.Несмотрянаяркоесолнце,погода
казаласьейхолодноватой.ОнапопросилаМалиньонапередатьейбелый
кашемировый бурнус, висевший на задвижке окна. Малиньон встал и набросилей
наплечибурнус.Онинепринужденнобеседовалиовещах,весьмамало
интересовавших Элен. Боясь к тому же, как бы Полина нечаяннонеопрокинула
детей, она вышла в сад, аЖюльеттаимолодойчеловекпродолжалигорячо
обсуждать какой-то модный фасон шляпы.
Как только Жанна увидела мать, она подошла к ней с ласково-просительным
видом, она вся была мольба.
- "Ах, мама, - пролепетала она, - ах, мама...
- Нет, нет! - ответила Элен, прекрасно понявшая ее. -Тызнаешь,что
это тебе запрещено.
Жанна страстно любила качаться на качелях. Ей казалось, поеесловам,
чтоонапревращаетсявптицу:ветер,бьющийвлицо,резкийвзлет,
непрерывное, ритмичное, как взмах крыла, движениедаваличарующуюиллюзию
полета ввысь, под облака. Но это всегда кончалось плохо. Один разеенашли
без чувств; она судорожно сжимала руками веревки качелей,широкораскрытые
глаза смятенно гляделивпустоту.Вдругойразонаупаласкачелей,
вытянувшись в судороге, словно ласточка, пораженная дробинкой.
- Ах, мама, - продолжала девочка, - хоть немножко, совсем немножко!
Наконец Элен, чтобы отделаться от Жанны, посадила ее на качели.
Девочка
сияла. На лице ее появилось благоговейное выражение, руки слегка дрожалиот
радости. Элен качала ее очень тихо.
- Сильней, сильней, - прошептала она. Но Элен уже не слушала ее. Она не
отрывалась от веревки, сама проникаясь оживлением; щеки еепорозовели,она
всятрепеталаотдвижений,которымираскачиваладоску.Ееобычная
серьезность растворилась в каком-то товарищеском чувстве, объединявшем еес
дочерью.
- Довольно! - объявила она, снимая Жанну с качелей.
- А теперь покачайся ты, пожалуйста, покачайся,-пролепеталаЖанна,
повиснув у нее на шее.
Она страстно любила смотреть, как мать ее "улетает", - так называла это
девочка. Жанне даже больше нравилось смотреть,каккачаетсямать,нежели
качаться самой. Но Элен, смеясь, спросила у дочери,ктожееераскачает:
ведь когда она садилась на качели, то уж качалась не нашутку,авзлетала
вышедеревьев.КакразвэтотмоментпоказалсягосподинРамбов
сопровождении привратницы. Он познакомился с госпожой Деберль у Элени,не
застав последнюю дома, счел себявправеприйтивсад.ГоспожаДеберль,
тронутаядобродушиемпочтенногодругаЭлен,встретилаегочрезвычайно
любезно. Затем она снова углубилась в оживленную беседу с Малиньоном.
- Наш друг раскачает тебя! Наш друг раскачает тебя! - восклицала Жанна,
прыгая вокруг матери.
- Да замолчи же! Мы не дома, - сказала Элен с напускной строгостью.
- Боже мой, - проговорил господин Рамбо, - если это вас позабавит, як
вашим услугам. Уж раз мы в саду...
Эленначиналасдаваться.Вдевичьигодыонакачаласьчасами,и
воспоминание обэтихдалекихрадостяхнаполнялоеесмутнымтомлением.
Полина, сидевшаясЛюсьеномнакраюлужайки,вмешаласьвразговорс
непринужденной манерой взрослой, независимой девушки.
- Ну да, господин Рамбо раскачает вас... Апотомонраскачаетменя.
Ведь вы раскачаете меня, сударь, не правда ли?
Это победило последние колебания Элен. Молодость, таившаяся внейпод
внешнимбесстрастиемеередкойкрасоты,раскрыласьспленительной
непосредственностью. В ней проглянула простота ивеселостьшкольницы,без
малейшего следа чопорности. Смеясь, она сказала,чтонехочетвыставлять
напоказ свои ноги, и, попросивбечевку,перевязалаюбкиповышелодыжек.
Потом, стоя на доске качелей, держась раскинутымирукамизаверевки,она
весело крикнула.
- Качайте, господин Рамбо... Сначала потише!
ГосподинРамбоповесилшляпунаветку.Егоширокоедоброелицо
осветилось отеческой улыбкой. Он проверил, прочны ливеревки,погляделна
деревья, наконец, решившись, слегкаподтолкнулдоску.ВэтотденьЭлен
впервые сняла траур.