Нужно закрепить планету за нами, драконами. И не возражай. Ты один, нас двое. Наше дело правое. – Катрин решительно открыла замок, отодвинула засов, вошла в клетку. По хозяйски осмотрелась, заглянула в кормушку, покачала укоризненно головой.
– А может, не здесь, а на травке где-нибудь?
– Чтоб мне тиранозавр хвост оттяпал? – Катрин ласково провела по перепонке концом крыла. Почесала его за ухом. И опять провела по перепонке – на этот раз с нижней стороны. Мрак застонал, сжал ее в обьятиях. Катрин уже изучила все эрогенные зоны драконьего тела. Он больше не мог контролировать себя…
А то, что произошло дальше, вас не касается.
– Вставай, тебе пора улетать.
Катрин потерлась подбородком о его шею.
– Еще немного… четверть часика.
– Заметят люди, и останешься здесь навсегда.
– Может, я этого и добиваюсь.
– Там Лобасти волнуется. – Мрак нехотя поднялся, порылся в кормушке, разыскал случайно пропущенную вчера бутылку. – Передай ей, выпейте за удачу нашего плана.
Катрин грациозно потянулась, лизнула в нос, вышла из клетки. Мрак задвинул засов, повесил замок, спрятал ключ в щель между досок. Катрин неспеша шла мимо клеток, разглядывая их обитателей. Помахала ему и скрылась за поворотом. Неожиданно оттуда донесся женский визг. Выскочила испуганная Катрин, пронеслась галопом на трех лапах, прижимая к груди бутылку, расправила крылья и умчалась на бреющем. Из-за поворота с криками выбежали люди, размахивая кто ломом, кто лазерным пистолетом. Перед клеткой Мрака удивленно остановились. Один решил проверить замок. Мрак выбрал момент и облизал ему физиономию. Человек испуганно отскочил, остальные рассмеялись. Подошел сторож, ведя за руку испуганную дрессируемую. В другой руке он нес метлу. Протиснулся между прутьев в клетку, принялся подметать пол. Мрак не спускал глаз с дрессируемой. Девушка как под гипнозом приблизилась к клетке. Старик сказал ей что-то ободряющее и перегнал Мрака на другое место, чтоб не мешал подметать. Девушка несмело вошла в клетку. Мрак нежно погладил ее по спине. Один из мужчин что-то выкрикнул. Девушка покраснела, ответила и обняла Мрака за шею. Мрак зажмурился, лег на пол, замурлыкал и понял, что нужно было заранее потренироваться мурлыканию. У Лобасти это лучше получалось. Впрочем, кто из людей слышал, как мурлыкают драконы. Дрессируемая почесала ему горло и Мрак откинул голову. Приоткрыл глаза. Мужчины расходились. Девушка поднялась с колен и тоже хотела уйти.
– Шаллах, – тихонько окликнул ее Мрак. Девушка вздрогнула, будто пчела ужалила ее между лопаток.
– Шаллах, – повторил Мрак. Старик засмеялся.
Длинный и второй белый халат притащили массу приборов и делали вид, что изучают Мрака. На самом деле большую часть времени шло обучение языку. Мрак выяснил, как их зовут. Длинного – Блейз. Второго – Пит. Если полностью – Питтак. Старика звали Красс.
Появилась другая группа ученых, привезла на платформе несколько весьма внушительных приборов, предложила Блейзу закругляться.
– Ату их! – скомандовал Блейз. Мрак зарычал, забегал вдоль решетки. Шаллах обругала Блейза, долго успокаивала и усаживала на место Мрака, но тот еще некоторое время вскакивал и рычал на вновь пришедших. После недолгих споров те удалились. Посмеявшись, продолжили обучение. Мрак решил, что со следующего дня пора начинать новый этап – из дружелюбного превращаться в дрессированного животного. Это даст намного больше свободы и возможность перемещения по лагерю. С помощью немногих выученных слов и множества рисунков объяснил всем свой план. Люди никак не могли понять, почему сразу нельзя объявить всем правду. Мрак еще не придумал убедительную причину, поэтому отвечал просто: "Рано. Потом. Мало слов".
Шаллах обнаружила швы на обрубке хвоста.
Мрак долго пытался объяснить, что хвост откололся, когда он был заморожен, но только окончательно запутал всех. Шаллах сняла швы, пожалела бедного и стала выяснять, как его зовут. Мрак хлопнул себя по лбу, сообщил, как зовут его, Лобасти и Катрин. Узнав, что у него две жены, она почему-то расстроилась, зато мужчины пришли в восторг. Мрак долго пытался объяснить, что они последние драконы на свете, что это особый случай. Потом плюнул, притворился обиженным, ушел в угол, накрыл голову крылом. Мужчины дружно набросились с руганью на дрессируемую. Мрак пополнял словарный запас.
Неразумный – нет, неразумная бестиа. Бестия! Неразумная бестия – хорошо сказано! Ах черт, бестиа – это животное. Неразумное животное. Фу, как грубо! Рана – лягушка… Ага, лягушачьи мозги! – спешно анализировал Мрак. – Что она ответила? Фили… Знал же, слышал уже. Ага, сыны пса, поли… поли – это много. Патрис – это отец. Так, сами псы, и отцы ваши были псами, и много-много поколений предков были собаки… Чего они так ругаться любят? Что Длинный говорит? Как бы это помягче перевести? Замолчи, женщина, если помягче. В общем, забирай свой горшок и уходи из нашей песочницы. Ушла… Эх, мужики, так-то зачем? Тоже ушли… Накричали друг на друга, меня бросили и разошлись. Странно это. С виду обычные люди. Латынь знают…
Делать было абсолютно нечего. Мрак начал перебирать в памяти новые слова. Память работала на удивление четко. Оказывается, он мог вспомнить и повторить слово в слово все, что слышал, находясь в клетке. Это было странно и необъяснимо. Хотя, почему необъяснимо? Свежий, чистый мозг дракона, только-только проснувшийся и набирающий обороты. Память его-человека переписана в одну секцию мозга из восьми. Семь остальных пусты и наивны как новорожденный ребенок. Лобасти ведь говорила, что весь первый год он будет удивляться собственному уму. Потом привыкнет. Но насчет памяти ничего не говорила. Может, не посчитала важным – у нее-то память фотографическая. Из-за процессов глубокой регенерации в раннем детстве. Регенерация! Мрак вывернул шею и повертел обрубком хвоста. Регенерация идет и у него. Отсюда и память. Надолго ли? Неважно, со временем выяснится. Мрак сел на хвост и, ритмично раскачивая головой, продолжил изучение языка. По памяти. Из книг он знал, что для разговоров на бытовые темы достаточно выучить две-три тысячи слов.
Поздно вечером пришла Шаллах. Мрак до того обрадовался, что удивился себе. А когда девушка расстелила салфетку и выложила на нее самолично испеченые пирожки, не удержался, поднял ее в воздух и лизнул в щеку. Потом они сидели рядом, ели пирожки и беседовали. На этот раз он понимал почти все.
– Шаллах, ты не обижайся, но почему вы все время ругаетесь?
– Мы? Ругаемся? Когда?
– Сегодня, например. Ты их псами обозвала.
– Видит Хронос, это была всего лишь дружеская пикировка, – Шаллах подняла руки к небу.
– Надо же… Если б меня назвали неразумным животным, я бы обиделся.
– Но они же не делали вот так, – Шаллах постучала себя ладошкой по макушке.
– А что, без этого, – Мрак повторил ее жест, – это не оскорбление?
– Конечно, нет! Просто слова.
– А жест без слов?
– Какой ты непонятливый! Просто жест.
– А жест со словами…
– Так это я тебе и втолковываю. Страшное оскорбление.
Мрак озадаченно почесал затылок.
– Много еще жестов, которые что-то обозначают?
– Нет, совсем немного. Хотя… – Шаллах задумалась. – Довольно много.
Жестов оказалось очень много. По существу, это был второй, параллельный язык. Если не касаться математики и технических терминов, на нем можно было выразить любую мысль. Зачем людям два языка? Для этого должна быть веская причина. Над этим стоило подумать. Мрак внес в список важных вопросов еще один пункт.