Пока на пяти G шли, я и пояса не носила. А потом уже некогда было вещи собирать. Прокололась, одним словом. Когда кислорода меньше пяти процентов, ходишь как по голове тюкнутый, ничего не соображаешь.
Тараторит, а каждый звук – как молотком по мозгам. И попросить заткнуться нельзя – обидится.
– Ты выяснила, где мы?
– Конечно, па.
– Ну и куда нас забросили?
– Не знаю, па. Дело в том, что в нашей вселенной такой звезды нет. Все окружающие есть, а этой нет.
– Понятно… Это они здорово придумали…
– Кто, папа?
– Платан, Дориан, кто там еще? Ты слышала об однокамерном нуль-т? Нас забросили в один из параллельных континуумов. Забудь о нашем мире, малышка. Платан говорил, что это дорога в один конец.
– Ну ты просто свихнулся на мании преследования. У них дела и поважнее есть.
– Лобасти, ты забыла, кто мы. Мы с Катрин – беглые. А ты – наша сообщница. Нам подготовили западню, потом спугнули, чтоб мы сами в нее влезли, что мы и сделали. Операция проведена чисто и грамотно, поверь специалисту. Снимаю перед ними шляпу.
– Па, прости меня, но ты дурак. Как был человеком, так и остался. Драконы не ставят друг другу ловушки. Они выше этого.
– А может, ты и права. Не так уж гладко прошла операция. Мы живы и даже нашли себе планету, на которой можно существовать. Наверно, ловушку подстроили не драконы, а люди.
– Чуть не забыла спросить, что тебе ответила мама, когда ты назвал ей свое предыдущее имя?
– Обещала убить при случае. А к чему ты это спрашиваешь?
– Она боится, что ты умер, а я это скрываю от нее.
– Тогда напомни ей, что в первую ночь она бухнулась в постель, свернулась калачиком и тут же уснула. Сопела до утра мне в ухо, не проснулась даже когда я уходил. А кстати, где она сама?
– В соседней пещере. Здесь не нашлось ни одной дыры, куда вы вместе влезли бы. Точнее, есть одна, но ее приливом заливает. А сейчас спи. Я наркоз даю.
Голова начинает кружиться, и реальность уплывает.
Драконочка выползла через узкий лаз из пещеры, осмотрела хмурое небо, поднатужившись завалила вход камнем. Посидела, отдохнула и пошла проверять другую пещеру.
– Это ты, маленькая? – раздалось из глубины, когда она откатила камень от входа.
– Ма, я не маленькая. У меня уже дочь взрослая. А за что ты папу убить хотела?
– Он не сказал?
– Нет.
– За дело.
– Конспираторы. А почему не убила?
– Из-за тебя, глупенькая.
– Папа думает, что эту аварию люди подстроили. Ты тоже так считаешь?
– С нуль-т переброской когда-нибудь случались такие аварии?
– Ни разу не слышала.
– Вот ты и ответила.
– Но все когда-нибудь происходит в первый раз.
– И как раз с такой необычной компанией, как наша…
– Ма, я все равно не верю.
– Ну и правильно.
Некоторое время молчали.
– Лобасти, помоги мне подняться.
– Мама, тебе лучше еще денек-другой полежать.
– Хватит, пора на ноги вставать.
– Ма, ты не знаешь, какие тут хищники! Это же не хищники, это звери!
– У тебя обезболивающего много осталось?
– На три раза. Тебе дать?
– Сбереги для Мрака. Мужчины всегда плохо переносят боль.
Просыпаюсь от стука камней. Оглядываюсь. Я в пещере. Свет идет откуда-то из-за спины.
– Па, ты живой?
– Думаю, да.
– Тогда нечего бока отлеживать. Вылезай на солнышке греться.
Вся кожа зудит и невыносимо чешется. Приподнимаюсь и пячусь задом. Развернуться невозможно. Наконец, я на свободе. Осматриваюсь. Море, скалы, камни, то ли вечер, то ли утро. Две драконы наблюдают за мной с напряженным вниманием.
– Бог ты мой, на кого вы похожи! – глаза у обеих красные от лопнувших сосудов. Одна – сплошные ребра, мослы и мускулы. Кишки к позвоночнику присохли. С другой облезла почти вся чешуя. Голая кожа, где розовая, где в синих и серых пятнах.
– Неужели я женился на такой уродине?
– На себя посмотри, красавчик.
Кто меня уверял, что дракону заморозиться – все равно, что в холодную воду окунуться? – обнимает меня крыльями и прижимается телом. Больно.
– Это не я. Это Тайсон, губошлеп. Я только повторил. Встретишь, шепни на ушко, что он неправ. Да, а куда делся твой хвост?
– Хвосты сейчас не в моде. Отбросила.
Лобасти со счастливой улыбкой слушает наш треп. Когда первый восторг встречи проходит, осматриваю себя. Выгляжу еще хуже, чем Катрин. Чешуя отваливается пластами. Под ней синяя, горячая кожа. Если у Кэт нету самого кончика хвоста, то у меня отсутствует два с половиной метра. Знаю, что это временно, но смотреть неприятно. Страшно как-то.
– Лобасти, а чем ты здесь питаешься?
– Подожди часок, папа, увидишь. Здесь даже ходить никуда не надо, обед сам прилетает.
Когда на горизонте показались черные точки над водой, Лобасти заставила Мрака и Катрин скрыться в пещерах, а сама взвилась в небо. Точки росли, вскоре можно уже было рассмотреть птиц, огромных птиц, с размахом крыльев четыре-пять метров. Тщедушное тельце украшала непропорционально крупная голова с хохолком на затылке. То одна, то другая птица пикировала к волне и выхватывала из воды рыбу. Когда стая приблизилась к берегу, Мрак обратил внимание, что у птиц нет хвостов. Да и вообще, это не птицы, а летающие ящеры. А потом начался воздушный бой. Лобасти разогналась в пикировании и напала на стаю сзади. Сложив крылья, оставив для управления только маленькие треугольнички, она растопырила когти и широко развела в стороны все четыре лапы. Шесть или семь ящеров рухнули в воду и на прибрежные камни, одни уже мертвые, другие бьющиеся, пятнающие камни кровью из разорваных крыльев. Ребристый гребень показался на секунду над волной в десяти метрах от берега, и ящер, трепыхавшийся в воде, исчез. Стая с визгливыми криками бросилась врассыпную, но тут же вновь соединилась и устремилась за драконочкой. Лобасти замедлила полет, а потом вовсе остановилась, вертикально пошла вверх. Стая сбилась в плотную кучу. И тут Лобасти сложила крылья, рухнула в самую гущу темно-серых тел. Берег опять огласился визгливыми криками.
Как свинью режут – подумал Мрак и поморщился. Лобасти вывалилась из клубка тел и вошла в крутое пике. Вместе с ней к земле устремилось десятка полтора беспорядочно кувыркающихся ящеров. Остальные немного покружили и потянулись к морю. Вскоре из-за скал показалась Лобасти. Она шла на задних лапах, неся на вытянутых передних убитых ящеров. Остановилась у очередного, добила ударом хвоста, потом хвостом же ловко закинула на кучку остальных.
– А вот и ужин! Готовьте ложки! – сгрузила добычу на камни и подмигнула Мраку. – Много в воду упало?
– Два. Один сам утоп, второго кто-то схарчил.
– Что в воду упало, то пропало, – философски заметила Лобасти. – Ма, что ты его разглядываешь? Потроши да ешь.
– Обалдеть. Вылитый птеранодон, до мельчайших деталей. – Катрин внимательно рассматривала тушку, подняв ее за костяной гребень, который Мрак принял за хохолок. Лобасти подняла другого, провела когтем по брюху, оторвала выпавшие потроха, потом оторвала крылья, лапы и голову, остальное закинула в рот, сморщилась и, не жуя, проглотила.
– Эти – что! У них даже зубов нет. Вот на Сэконде – это да! Не поверите – за сто кило тянут. Размах крыльев – до двенадцати метров. Больше, чем у меня.
– Кто такие птеранодоны? – спросил Мрак.
– Вот – Катрин растянула своего за крылья. – За цвет не отвечаю, а в остальном – тютелька в тютельку. Жили в мезозое, а вымерли миллионов шестьдесят лет назад. В поздний мел.
Мрак посмотрел на жену с невольным восхищением. Поднял и подготовил к употреблению тушку ящера.