По вашему первоначальному плану я должна была доложить о том, о чем умолчит Фауста. Подразумевалось, что это будут негативные факты и факторы. В данный момент моя точка зрения такова: все долги, все неоплаченные счета драконов остались в прошлом. Они касались ИХ цивилизации, и НАС не касаются. Dixi. Я сказала.
– Пен, хочу напомнить вам отличие вашего статуса от статуса Фаусты. Фауста – посредник, вы – дипломат. Разные обязанности, разные права, разная степень ответственности, вы поняли? Вам нужно решить, кто вы и с кем вы.
– Я человек, но я на стороне драконов. Можете считать меня дипломатом с их стороны.
Кербес улыбнулся.
– Ой ли? Не буду вас торопить, вернемся к этому вопросу завтра.
– Я вас поняла. У дипломата от своих секретов нет. Мрак, Катрин, Лобасти! Наши ученые…
– Остановись, доченька! Не отказывайся сгоряча от своего мира. – Катрин хотела обнять Пенелопу, но девушка высвободилась и встала.
– Наши ученые считают, что вы попали в прошлое в результате нашего эксперимента. В том, что вы оказались здесь, виноваты мы, и только мы! Знайте это!
– Ты навредила и мне, и себе, и им. С этим вопросом еще нет полной ясности, но сказать это должен был я! Дура. – Кербес развернулся на каблуках и вышел.
Мрак хотел пригласить и Красса, хотя Шаллах, Лобасти и Пенелопа были против. К счастью, Красс и Нытик куда-то запропастились, и скандала не возникло. Продуктами загрузили Лобасти, девушки сели на Мрака и Катрин, и вылетели на пикник. Приземлились на берегу озера. Скелета ящера под деревом уже не было. Молодые ученые перевезли его в зал торжеств и там собрали. Шаллах разрешила изготовить пластмассовую копию черепа. Шутники вставили в места соединения костей упругие амортизаторы, и скелет долго-долго приседал, махал лапами и покачивался, разевая пасть, от малейшего толчка и даже от сквозняка. Зрелище жутковатое, не для слабонервных.
Мрак поймал небольшого, прыткого травоядного динозавра (из рода Stuthiomimus, как сообщила Катрин), Лобасти выпотрошила тушу, девушки и Катрин развели костер, насадили тушу целиком на вертел, вращали по очереди. Туша прожаривалась плохо. Девушки расстелили брезент, приготовили приправы, накрыли стол и глотали слюнки. Мрак критиковал кулинаров, пока ему не отрезали подгорело-недожаренную переднюю лапку и не прогнали от костра. Лобасти заявила, что мясо они жарят неправильно, английский бифштекс им не нужен, и взяла руководство в свои руки.
– Что такое "английский бифштекс" – заинтересовалась Фауста.
– Это когда в одну руку берешь кусок сырого мяса, а другой издали показываешь ему горячий уголек. Рецепт палеоисторических китобоев.
– И все?
– Потом – ешь.
– Без соли? – девушки прыснули.
Катрин тем временем, взяв Мрака за локоть, объясняла, в какой неправильный мир они попали. Здесь перепутан весь мезозой. Не только ранний и поздний мел, но юра и даже триас. А мезозаврик вообще из палеозоя! Катрин обижалась и доказывала, что такого не может быть в принципе. Это нарушает законы исторического развития. А законы развития – это вам не уголовный кодекс. Их нарушить нельзя.
Бедный мезозаврик, он за это дорого поплатился, – подумал Мрак. Обглодав косточки, приступил к делу.
– Пен, как ты узнала, что тот человек и я – одно и то же?
– Память будущего. Это знает Лобасти, значит знаю и я.
– Па, ты для меня един во всех ипостасях. Я узнаю тебя даже в противогазе, – отозвалась от костра драконочка.
– А ведь Кербер не понял, что вы были людьми. Он подумал, что это мое подсознание подобрало более подходящий образ. – заметила Фауста.
– Как вы вообще оцениваете результат эксперимента?
– Как грандиозный провал, – отозвалась Пенелопа.
До рубежа освоения языка мы не дошли, поэтому нужной информации практически не получили, зато приняли на себя колоссальный эмоциональный заряд. От детского сознания другого и ожидать нельзя. И все же я довольна. Боль Лобастика позволила мне оценить себя. Цена мне – сестерций. Надеюсь, теперь больше будет. Первый Поступок я уже совершила.
– Мы теперь сестры по боли, – добавила Фауста. Мрак взглянул на Лобасти. Драконочка улыбнулась и пожала плечами. Себя к сестрам она не относила.
– Па, мясо готово. Корми свою команду!
Мрак нарезал мясо огромными кусками, поставил бумажные тарелки перед девушками, а себе отломил окорок. Катрин разлила по стаканам и ведрам легкое виноградное вино из огромного пластикового бурдюка. Через минуту руки у всех были по локоть в жиру. Лобасти азартно хрустела ребрышками. Только Катрин аккуратно обертывала кусок мяса пальмовым листом и поедала вместе с ним.
– А все думают, что вы травоядные, – заметила Шаллах.
– Мы всеядные. Папа на пробу нефть лакал. Плевался потом…
Мрак доел окорок, закинул кость в озеро, вытер лапы о ствол дерева.
– Итак, все в сборе, открываю слет старейшин номер два. На повестке все тот же вопрос – как мы сюда попали. Слово имеет представитель дипломатического корпуса.
– Представитель дипломатического корпуса не кончил ням-ням, – отозвалась Пенелопа отодвигая тарелку, – но готов запутать любой вопрос. Прежде всего, не как, а куда. Во вторых, не куда, а в когда. И, наконец, третий вопрос – откуда. Точнее – из когда. Начну с последнего. Как рассказала мне Лобасти, вы потомки людей. Вы вовсю путешествуете между звезд. Ваша техника (которой я в глаза не видела) совершенней нашей. Мы только-только осваиваем Солнечную систему. Из этого я делаю вывод, что вы – наши потомки. Но вы ничего не знаете о путешествиях во времени. Забыть о событии, которое перевернет жизнь всей планеты, невозможно. Из этого я делаю вывод, что вы из параллельной линии развития, которая возникла в результате нашего эксперимента.
– Ничего не понял, – честно сознался Мрак. – Что за эксперимент?
– Мы построили машину времени, зашвырнули половину ее в далекое прошлое, и держим канал между настоящим и прошлым.
Драконы изумленно посмотрели друг на друга.
– А почему бы и нет? Исходная точка практически не изменилась. Ну, звезды не там, ну, кометы другие летают. Но планета та же, законы развития не изменились. Вот люди и возникли заново, – произнесла Лобасти вслух мысль, которая пришла в голову всем троим.
– А вы не боитесь пристрелить ненароком ту обезьяну, от которой произошли? – спросил Мрак.
– Наши ученые считают, что нам это не грозит. Те изменения, которые мы внесем, пойдут по течению времени и дойдут до нашего настоящего через сто миллионов лет. Но мы-то за это время уйдем на сто миллионов лет в будущее. Время – это река, а даты – бакены в ее фарватере. Мы плывем по течению времени. Мы – рябь, бурунчики, стоячие волны на поверхности реки. Вот мы проплыли мимо бакена, он уже позади. Но мимо него проплывает рябь, очень похожая на нас в прошлом. А если кто-то бросит в реку камень, рябь некоторое время будет не такая, ну и что? Ничего страшного в этом нет.
– Катрин, ты что думаешь об этой гипотезе?
– Она прекрасна. Какое сухое слово – гипотеза. Как песок на зубах. Верна, или нет – не скажу. Эксперимент нужен. Но лучше его не делать. Одного хватит.
– Лобасти?
– Гипотеза имеет право жить.
– Фауста?
– Мое дело – геология. Я имею дело со временем, застывшим в геологических разрезах. Живое время – слишком сложно для меня.
– Шаллах?
– Я не понимаю, мы же здесь! Разве это не доказательство?
– Может быть, может быть… Имеются варианты. Хочу внести коррективы. По непроверенным данным, девочки, мы не ваши потомки, а ваши предки. Вы – вторая волна жизни на Земле. Мы – все, что осталось от первой.