Сзадиприбывалиновые
толпы; солдатыизстражи,которыхтеснилатолпа,шатались,сидяна
лошадях; негры держали ввытянутыхрукахзажженныесосновыеветви,а
толстыйкарфагенянинпродолжалсвоюречь,стоянапоросшемтравою
пригорке.
Варвары, однако, стали терять терпение; поднялся ропот, всезаговорили
сГанноном.Онжестикулировалсвоейлопаточкой;те,которыехотели
заставить молчать других, сами кричали еще громче, и отэтогообщийгул
только усиливался.
Вдруг к Ганнону подскочил невзрачный с виду человек и, выхвативрогу
одного из глашатаев, затрубил; этим Спендий (ибо этобылон)возвестил,
чтособираетсясказатьнечтоважное.Наегозаявление,быстро
произнесенное на пяти разных языках-греческом,латинском,галльском,
ливийскомибалеарском,-военачальники,посмеиваясьиизумляясь,
ответили:
- Говори! Говори!
С минуту Спендийколебался,онвесьдрожал;наконец,обращаяськ
ливийцам, которых было больше всего в толпе, он сказал:
- Вы все слышали страшные угрозы этого человека?
Ганнон не возмутился - значит, оннепонималпо-ливийски.Продолжая
свой опыт, Спендий повторил ту же фразу на других наречиях варваров.
Слушатели с удивлением глядели другнадруга;потомвсе,точнопо
молчаливому сговору и, может быть, думая, что поняли, в чем дело, опустили
головы в знак согласия.
Тогда Спендий заговорил возбужденным голосом:
- Он прежде всего сказал, что все боги другихнародов-призракипо
сравнению с богами Карфагена! Онназвалваструсами,ворами,лгунами,
псами и собачьими сынами! Если бы не вы. Республике(таконсказал)не
пришлось бы платить дань римлянам: ваше нашествиелишилоихароматови
благовоний, рабов и сильфия, ибо вы вошли в соглашениескочевникамина
киренской границе! Новиновныхпокарают!Онпрочелсписокнаказаний,
которым их подвергнут:ихзаставятмоститьулицы,снаряжатькорабли,
украшать сисситские дома,адругихпошлютрытьземлюнарудникахв
Кантабрии.
Спендий повторил то же самоегаллам,грекам,кампанийцам,балеарам.
Узнав несколько имен, донесшихся до их слуха, наемники были убеждены,что
он точно передаетречьсуффета.Несколькочеловеккрикнулиему:"Ты
лжешь!", - но их голоса потерялись в общем гуле. Спендий прибавил:
- Разве вы не заметили, что он оставил у входа в лагерь частьконницы?
По его знаку они примчатся, чтобы всех вас умертвить.
Варвары повернулись в сторону входа, и,когдатолпарасступилась,в
центреочутилсячеловек,двигавшийсямедлительно,точнопризрак,
сгорбленный,худой,совершенноголый,покрытыйдопоясадлинными
взъерошенными волосами с торчащими в них сухими листьями и шипами, весьв
пыли.
Бедра и колени его были обмотанысоломой,смешаннойсглиной,и
холщовым тряпьем; сморщенная землистая кожа свисала с костлявого тела, как
лохмотья с сухих сучьев;рукидрожалинепрерывнойдрожью,ионшел,
опираясь на палку из оливкового дерева.
Он приблизился к неграм, державшим факелы. Тупая, бессмысленная усмешка
обнажила его бледные десна. Он рассматривал широко раскрытыми, испуганными
глазами толпу варваров вокруг себя.
Вдруг он бросился назад, прячась за их спины.
- Вот они,вотони!-бормоталон,указываянаохранусуффета,
неподвижно застывшую в своих сверкающих латах.
Лошади вздымались на дыбы, ослепленные факелами, с треском пылавшими во
мраке. Человек, казавшийся призраком, бился и вопил:
- Они их убили!
При этих словах, которые он выкрикивал на балеарском наречии, прибежали
балеары и узнали его; не отвечая им, он повторял:
- Да, убили, всех убили! Раздавили, как виноград! Таких молодых,таких
красавцев! Метателей из пращи! Моих товарищей и ваших!
Ему дали вина, и он заплакал; потом он стал без устали говорить.
Спендий едва сдерживал свою радость,объясняягрекамиливийцам,о
каких ужасах рассказывал Зарксас. Он боялся веритьегословам,дотого
все, что он говорил, было кстати. Балеарыбледнели,слушаяотом,как
погибли их товарищи.
Речь шла об отряде в триста пращников,прибывшихнаканунеислишком
поздно вставших утром. Когда они пришли на площадь к храму Камона, варвары
уже ушли, и они очутились без всяких средств защиты, так какихглиняные
ядра были навьючены на верблюдов вместесостальнойпоклажей.Имдали
вступить в Сатебскую улицу идойтидодубовыхворот,обшитыхизнутри
медью; тогда все население общим напором ринулось на них.
Солдаты действительно вспомнили, чтодонихдонессястрашныйкрик;
Спендий, бежавший во главе колонн, ничего не слышал.
Потом трупы положили на руки богов Патэков, которые стояли вдольхрама
Камона. На убитых взвели все преступления наемников: обжорство, воровство,
безбожие, глумление, а также убийство рыб в саду Саламбо. Тела ихпозорно
изувечили; жрецы жгли им волосы, чтобы мучилась их душа;затемразвесили
по кускам в мясных; кое-кто даже вонзалвнихзубы,авечером,чтобы
покончить с ними, на перекрестках зажгли костры.
Это и были те огни, что светилисьиздалинаозере.Нотаккакот
костров загорелось несколько домов, тоостальныетрупы,такжекаки
умирающих, выбросили застены.Зарксаспряталсядоследующегодняв
камышах на берегу озера; потом он бродил по окрестностям, отыскивая войско
последамвпыли.Утромонскрывалсявпещерах,авечеромснова
отправлялся в путь. Из его открытых ран струилась кровь, он шелголодный,
больной, питаясь кореньямиипадалью.Наконец,однаждыонувиделна
горизонте копья и пошел следом заними;умегопомутилсяотужасаи
страданий.
Возмущение солдат, сдерживаемое,покаонговорил,разразилось,как
буря; они хотели тотчас же уничтожить охрану вместе с суффетом.