Она выросла средилишений,постов,постоянныхочищений,окруженная
изысканнымиторжественнымипредметами;телоеебылопропитано
благовониями, душа полна молитв. Она никогданекасаласьвина,неела
мяса, не дотрагивалась до нечистого животного, не переступала порогдома,
где лежал мертвый.
Она не знала непристойных изображений,ибокаждыйбогпроявлялсяв
различных видах и одноитожебожественноеначалославиливсамых
противоречивых богослужениях.Саламбопоклоняласьбогиневеелунном
образе, и луна оказывала воздействие на девственницу: когдаонаубывала,
Саламбо слабела. Она томилась весь день иоживалатолькоквечеру.Во
время одного лунного затмения она чуть не умерла.
Но ревнивая Раббет мстила за то, что девственность Саламбо не посвятили
служению ей, и она мучила Саламбо искушениями тем более сильными, чтоони
были смутные, сливались с верой и загорались от молитв.
Дочь Гамилькара была неустанно занята Танит.Онаузналапровсеее
приключения и скитания, знала все ее имена и повторяла их, не понимая, что
каждое имеет особый смысл. Чтобы проникнуть в глубинуучениябогини,ей
хотелось увидеть в самом тайнике храма старинную статую Танит и еепышное
покрывало, от которого зависели судьбы Карфагена. Представление о божестве
не было отчетливо отделено от его изображения, и держать в руках илидаже
глядеть на изображение божества значило какбыовладеватьчастицейего
могущества и до некоторой степени подчинять его себе.
Саламбо обернулась. Она узнала звон золотых колокольчиков, которыми был
обшит нижний край одежды Шагабарима.
Он поднимался по лестнице; взойдя на террасу, он остановился и скрестил
руки.
Глубоко сидевшие глаза его сверкали, как светильники во мраке гробницы;
длинное худое тело терялосьвльнянойодежде,отягченнойбубенчиками,
которые чередовались у пят с изумрудными шариками. У;негобылохрупкое
тело, скошенный череп, острый подбородок. Кожа казалась холоднойнаощупь,
и желтое лицосглубокимиморщинамиточновсесудорожносжалосьот
напряженного желания, от вечной печали.
То был верховный жрец Танит, воспитатель Саламбо.
- Говори, - сказал он. - Чего ты желаешь?
- Я надеялась... Ты мне почти обещал...
Она запиналась от волнения, потом вдруг сказала твердым голосом:
- Почему ты меня презираешь? Что я забыла в исполнении обрядов? Тымой
учитель, и ты мне сказал, что никто не умеет так служить богине, как я. Но
есть в этом служении нечто, чего ты не хочешьмнеоткрыть.Этоправда,
отец?
Шагабарим вспомнил приказания Гамилькара и ответил:
- Нет, мне нечего больше открывать тебе!
- Какой-то Гений, - продолжалаона,-преисполняетменялюбовьюк
Танит. Я поднималась по ступеням Эшмуна, бога планет и духов, я спалапод
золотым масличным деревомМелькарта,покровителятирскихколоний,мне
открывались двери Ваал-Камона, бога света и плодородия, я приносила жертвы
подземным Кабирам, богам лесов, ветров, рек игор.
Новсеонислишком
далеки, слишком высоки, слишком бесчувственны. Тыпонимаешьменя?Танит
же, я чувствую,причастнамоейжизни,онанаполняетмоюдушу,ия
вздрагиваюотееустремлений.Онаточносрываетсясместа,чтобы
высвободиться. Мне кажется, что я сейчас услышу ее голос, увижуеелицо.
Меня ослепляют молнии, и потом я снова погружаюсь во мрак.
Шагабарим молчал. Она устремила на него умоляющий взгляд.
Наконец, он знаком велел удалитьрабыню,котораянепринадлежалак
ханаанскому племени. Таанах исчезла; иШагабарим,поднявкнебуруку,
заговорил.
- До того как явились боги, - сказал он, - был толькомрак,ивнем
носилось дыхание, тяжелое и смутное, как сознание человека восне.Потом
мрак сплотился, создав Желание и Облако,иизЖеланияиОблакавышла
первобытная Материя. То была грязная, черная ледянаяглубокаявода.Она
заключала в себе нечувствующих чудовищ, разрозненные частибудущихформ,
которые изображены на стенах святилищ.
Потом Материя сгустилась. Она сделаласьяйцом.Яйцоразбилось.Одна
половина образовала землю, другая - небесный свод. Появилось солнце, луна,
ветры, тучи, под ударамигромапроснулисьразумныесущества.Тогдав
звездном пространствераспростерсяЭшмун,Камонзасверкалнасолнце.
Мелькарт толкнул его своими руками за Гадес, Кабиры ушли вниз под вулканы,
и Раббет, точно кормилица, наклонилась над миром, изливая свойсвет,как
молоко, и расстилая ночь, как плащ.
- А потом? - спросила Саламбо.
Он рассказал ей о тайне рождениямира,чтобыразвлечьееумболее
высокими представлениями, но вожделениядевственницызагорелисьотего
последних слов, и Шагабарим, наполовину уступая ей, сказал:
- Она рождает в людях любовь и управляет ею.
- Любовь в людях! - повторила Саламбо мечтательным голосом.
- Она - душа Карфагена, - продолжал жрец, - и хотя она разлита повсюду,
но живет здесь, под священным покрывалом.
- Скажи, отец, - воскликнула Саламбо, - я увижу ее? Ты поведешь меняк
ней? Я долго колебалась. Я сгораю от желания увидеть облик Танит. Сжалься!
Помоги мне! Идем к ней!
Он оттолкнул ее гневным и гордым движением.
-Никогда!Разветынезнаешь,чтопривидеееумирают?
Ваалы-гермафродиты открываются тольконам,мужампоуму,женщинампо
слабости.Твоежеланиенечестиво.Удовлетворисьзнанием,которымты
владеешь!
Она упала на колени, заткнув уши пальцами взнакраскаяния,идолго
рыдала, раздавленная словами жреца, преисполненная гневом противнего,а
такжеужасомичувствомунижения.Шагабаримстоялпереднею
бесчувственный. Он глядел нанее,распростертуюуегоног,испытывая
странную радость при мысли, что она страдает из-за богини, которую и он не
могобъятьвсецело.