И былнарод,всегдаготовыйиспользовать
чужую храбрость. Поэтому воры, изгнанныесвоимисоплеменниками,убийцы,
скитавшиеся по дорогам, преступники, преследуемые богами засвятотатство,
все голодные, все пришедшие в отчаяние старались добраться допорта,где
карфагенский вербовщик набирал войско. Обыкновенно Карфаген выполнялсвои
обещания. На этот раз, однако, неистовая жадность Карфагена вовлекла его в
опасное предательство. Нумидийцы, ливийцы и вся Африка собираласьнапасть
на Карфаген. Только море оставалось свободным. Там могли быть римляне.И,
подобно человеку, на которого со всех сторон набросились убийцы,Карфаген
чувствовал вокруг себя смерть.
Пришлось обратитьсякпомощиГискона;варварысогласилисьнаего
посредничество. Однажды утром опустились цепи порта, и три плоскихсудна,
пройдя через канал Тении, вошли в озеро.
На первом судне стоял на носу Гискон. За ним возвышался, точновысокий
катафалк, огромный ящик, снабженныйкольцаминаподобиевисящихвенков.
Затемпоявилосьмножествопереводчиковсосфинксообразнымиголовными
уборами; у каждого на груди былтатуированпопугай.Занимиследовали
друзья и рабы, все безоружные; их было столько, что онистоялиплечомк
плечу. Три длинные барки, чуть не тонувшие под тяжелым грузом, подвигались
вперед под шум приветствий глядевшего на них войска.
Как только Гискон сошел на берег, солдаты побежалиемунавстречу.По
его приказу соорудили нечто вроде трибуны из мешков, и он заявил,чтоне
уедет, прежде чем не заплатит всем сполна.
Раздались рукоплескания; он долго не мог произнести ни слова.
Затем он стал упрекать и Республику, и варваров, говоря,чтововсем
виноватынесколькобунтовщиков,испугавшихКарфагенсвоейдерзостью.
Лучшим доказательством добрых намерений Карфагена служило, по егословам,
то, что к ним послали именно его, всегдашнего противника суффетаГаннона.
Нечего поэтому приписывать Карфагену глупое намерение раздражать храбрецов
или же черную неблагодарность, нежеланиепризнатьзаслугинаемников.И
Гискон принялся за выплату солдатам жалованья, начав сливийцев.Нотак
как представленные счета были лживы, то он и не пользовался ими.
Солдаты проходили перед ним по племенам, показывая каждыйнапальцах,
сколько лет он служил; их поочередно метили на левой руке зеленой краской;
писцывынималипригоршниденегизраскрытогоящика,адругие
пробуравливали кинжалом отверстия на свинцовой пластинке.
Прошел человек тяжелой поступью, наподобие быка.
- Поднимись ко мне, - сказал суффет, подозревая обман. - Сколько лет ты
служил?
- Двенадцать лет, - ответил ливиец.
Гискон просунул ему пальцы под челюсть, гдеременьоткаскинатирал
всегда две мозоли;ихназывалирогами,и"иметьрога"значилобыть
ветераном.
- Вор! - воскликнул суффет. - Я, наверное, найду у тебя наплечахто,
чего нет на лице.
Разорвав его тунику, он обнажил спину, покрытую кровоточивойкоростой:
это был землепашец из Гиппо-Зарита.
Поднялся шум; ему отрубили голову.
Наступила ночь. Спендий пошел к ливийцам, разбудил их и сказал:
- Когда лигуры, греки, балеары, так же какииталийцы,получатсвое
жалованье, они вернутся домой. Вы же останетесь в Африке, рассеянные среди
своих племен и совершенно беззащитные.Тогда-тоКарфагениначнетвам
мстить! Берегитесь обратногопути!Неужеливыверитеихсловам?Оба
суффета действуют согласно! Гискон вас обманывает!ВспомнитепроОстров
костей, про Ксантиппа, которого они отправили обратно в Спарту на негодном
судне!
- Что же нам делать? - спросили они.
- Подумайте, - сказал Спендий.
Следующие два дняпрошливуплатежалованьясолдатамизМагдалы,
Лептиса, Гекатомпиля. Спендий стал часто ходить к галлам.
- Теперь расплачиваются сливийцами,-говорилоним,-апотом
заплатят грекам, балеарам, азиатам и всем другим! Васженемного,ивы
ничего не получите! Вы не увидите больше родины! Вамнедадуткораблей!
Они вас убьют, чтобы не тратиться на вашу еду.
Галлы отправились к суффету. Автарит,тот,которогоГисконранилу
Гамилькара, стал предлагать ему вопросы. Рабы его вытолкали; но, уходя, он
поклялся отомстить.
Требований и жалоб становилось все больше ибольше.Наиболееупрямые
проникали в палатку суффета; чтобы разжалобить, они хватали егозаруки,
заставляли щупать свои беззубые рты, худые руки и рубцыстарыхран.Те,
которым еще не уплатили, возмущались, а кто получилжалованье,требовали
еще денег за лошадей. Бродяги,изгнанникизахватывалиоружиесолдати
утверждали, что про них забыли. Каждуюминутувихремвваливалисьновые
толпы; палатки трещали,падали;сдавленныемеждуукреплениямилагеря,
солдаты с криками подвигались от входов кцентру.Когдашумстановился
нестерпимым, Гискон опирался локтем на свой скипетр изслоновойкостили,
глядя на море, стоял неподвижно, запустив пальцы в бороду.
Мато часто отходил в сторону и говорилсоСпендием;потомонснова
глядел в лицо суффету, и Гискон непрерывно чувствовал направленные на него
глаза, точно две пылающие зажигательные стрелы. Они несколько разосыпали
друг друга ругательствами через головы толпы, не слыша, однако, словдруг
друга.
Тем временем платеж продолжался, и суффетумелосправлялсясовсеми
препятствиями.
Греки придирались к нему из-за различия монет. Он представилимтакие
убедительные разъяснения, чтоониудалились,невыражаянедовольства.
Негры требовали, чтобы им дали белые раковины, которыеупотреблялисьдля
торговыхсделоквнутриАфрики.Гисконпредложилпослатьзанимив
Карфаген. Тогда они, как и все другие, согласились принять деньги.
Балеарам обещали нечто лучшее - женщин. Суффетответил,чтодляних
ожидается целый караван девственниц, нопуть-далек,инужнождатьеще
шесть месяцев. Он сказал, чтокогдаженщиныдостаточнорасполнеют,их
натрут благовонными маслами и отправят на кораблях в балеарские порты.