Видныбылитолькоегобелая
борода, сверкание головного убора итройноеожерельеизплоскихсиних
камней, которое колыхалось у него на груди.
Когда он приблизился, солдаты встретили его криками:
- Чаши, чаши!..
Онначалсзаявления,чтосвоейхрабростьюони,несомненно,их
заслужили. Толпа заревела от радости, рукоплеща ему.
Он прибавил, что ему это хорошо известно, так как он командовалимив
походе и вернулся с последней когортой на последней галере!
- Верно, верно! - подтвердили они.
Республика, продолжал Гискон, блюдетихразделениепоплеменам,их
обычаи, их верования; они пользуются в Карфагене свободой. Что же касается
чаш Священного легиона, то это частная собственность.
Тогда один из галлов, стоявший около Спендия, ринулся вдруг через столы
и подбежал к Гискону, грозя емудвумяобнаженнымимечами,которымион
размахивал в воздухе.
Гискон, не прерывая своей речи, ударил его по голове тяжелой палкойиз
слоновой кости. Варвар упал. Галлы зарычали,ибешенствоих,сообщаясь
другим, вызвало гнев легионеров. Гискон пожал плечами. Отвага его былабы
бесполезна против этих неистовых, грубых животных. Потомонотомститим
какой-нибудь хитростью. Он сделал поэтому знаксвоимвоинамимедленно
удалился. Дойдя до ворот, он обернулся к наемникам и крикнул им,чтоони
раскаются.
Пир возобновился. Но ведь Гискон мог вернутьсяи,обойдяпредместье,
доходившее до последних укреплений,раздавитьнаемников,прижатьихк
стенам. Они почувствовали себя одинокими, несмотрянато,чтоихбыло
много. Большойгород,спавшийвнизувтени,сталпугатьихсвоими
громоздившимися лестницами, высокими черными домами и неясными очертаниями
богов, еще более жестоких, чем народ. Вдали над водой скользилонесколько
сигнальных огней и виден былсветвхрамеКамона.Онивспомнилипро
Гамилькара. Где он? Почемуонпокинулихпослезаключениямира?Его
пререкания с Советом были, наверное,толькоуловкой,имевшейцельюих
погубить.Неутоленнаязлобаперенесласьнанего,ионипроклинали
Гамилькара, возбуждая друг друга своим гневом. В эту минуту подплатанами
собралась толпа; она окружила негра, который бился в судорогахназемле;
взор его был неподвижен, шеявытянута,уртапоказаласьпена.Кто-то
крикнул, что он отравлен.Всемсталоказаться,чтоиониотравлены.
Солдаты бросились на рабов; над пьяным войском пронесся вихрьразрушения.
Они устремились на что попало, разбивали, убивали; одни бросалифакелыв
листву, другие, облокотившись наперила,закоторыминаходилисьльвы,
побивали их стрелами; более храбрые кинулись к слонам;солдатамхотелось
отрубить им хоботы и грызть слоновую кость.
Тем временем балеарские пращники обогнули уголдворца,чтобыудобнее
было приступить к грабежу. Ноимпреградилапутьвысокаяизгородьиз
индийского камыша.
Тем временем балеарские пращники обогнули уголдворца,чтобыудобнее
было приступить к грабежу. Ноимпреградилапутьвысокаяизгородьиз
индийского камыша. Они перерезаликинжаламиремнизатвораиочутились
передфасадомдворца,обращеннымкКарфагену,вдругомсаду,с
подстриженной растительностью. Полосы избелыхцветов,следуяодназа
другой, описывали на земле, посыпаннойголубымпеском,длинныекривые,
похожие на снопы звезд.Откустов,окутанныхмраком,исходилотеплое
медовое благоухание. Стволы некоторых деревьев были обмазаныкиноварьюи
похожи на колонны, залитыекровью.Посредисаданадвенадцатимедных
подставках стояли стеклянные шары; внутри их мерцал красноватый свет,они
казались гигантскими зрачками, вкоторыхещетрепеталвзгляд.Солдаты
освещали себе путь факелами, спотыкаясь на глубоко вскопанном спуске.
Ониувиделинебольшоеозеро,разделенноенанесколькобассейнов
стенками из синихкамней.Водабылатакаяпрозрачная,чтоотражение
факелов дрожало на самом дне из белых камешков изолотойпыли.Наводе
показались пузырьки, по ней скользнули сверкающие чешуйки, и толстыерыбы
с пастью, украшенной драгоценными камнями, выплыли на поверхность.
Солдаты схватили рыб, просунули пальцы под жабры исгромкимхохотом
понесли их на столы.
То были рыбы,принадлежавшиеродуБарка.Происходилиэтирыбыот
первобытныхналимов,породившихмистическоеяйцо,вкоторомтаилась
богиня. Мысль, что они совершаютсвятотатство,вновьразожглаалчность
наемников; они быстроразвелиогоньподмеднымисосудамиисталис
любопытством глядеть, как диковинные рыбы извивались в кипятке.
Солдатытеснились,толкаядругдруга.Онизабылистрахиснова
принялись пить. Благовония стекали у них со лба и падали крупнымикаплями
наразодранныетуники.Опираяськулакамивстолы,которые,каким
казалось, качались подобнокораблям,онишариливокругсебяналитыми
кровью пьяными глазами, поглощая взорами то, что уже немоглизахватить.
Другие ходили по столам, накрытым пурпуровыми скатертями, и, ступаямежду
блюд, давили ногами подставкиизслоновойкостиитирскиестеклянные
сосуды. Песни смешивались с хрипом рабов, умиравшихвозлеразбитыхчаш.
Солдаты требовали вина, мяса, золота, женщин,бредили,говорянасотне
наречий. Некоторые, видя пар, носившийся вокруг них,думали,чтоонив
бане, или же, глядя на листву, воображали себя на охоте и набрасывались на
своих собутыльников, как на диких зверей. Пламяпереходилосдеревана
дерево, охватывало весь сад, и высокая листва, откудавырывалисьдлинные
белые спирали, казалась задымившим вулканом.Гулусиливался.Втемноте
завывали раненые львы.
Вдруг осветилась самая верхняя терраса дворца; средняя дверь открылась,
и на пороге показалась женщина в черных одеждах.