Это была дочь Гамилькара.
Она спустилась с первой лестницы, которая шла наискось от верхнегоэтажа,
потом со второй и стретьейиостановиласьнапоследнейтеррасе,на
верхней площадкелестницы,украшеннойгалерами.Недвигаясь,опустив
голову, смотрела женщина на солдат.
За нею, по обе стороны, стояли в два длинных ряда бледные люди вбелых
одеждах с красной бахромой, спадавшей прямо на ноги.Унихнебылони
волос, ни бровей, а пальцы унизаны сверкающимикольцами.Онидержалив
руках огромные лиры и пели тонкимиголосамигимнвчестькарфагенской
богини. То были евнухи, жрецы Танит; Саламбо часто призывала их к себе.
Наконец, она спустилась по лестнице с галерами. Жрецы следовали за нею.
Она направилась в аллеюкипарисовимедленнопроходиламеждустолами
военачальников, которые при виде ее слегка расступались.
Волосы ее, посыпанные фиолетовым порошком, по обычаю дев Ханаана,были
уложены наподобие башни, и от этого она казалась вышеростом.Сплетенные
нити жемчуга прикреплены были кеевискамиспускалиськугламрта,
розового, как полуоткрытыйплодграната.Нагрудисверкаломножество
камней, пестрых, как чешуя мурены. Руки,покрытыедрагоценнымикамнями,
были обнажены до плеч, туника расшита красными цветамипочерномуфону:
щиколотки соединены золотой цепочкой, чтобы походка была ровной, и широкий
плащ темного пурпурового цвета,скроенныйизневедомойткани,тянулся
следом, образуя при каждом ее шаге как бы широкую волну.
Времяотвременижрецыбралиналирахприглушенныеаккорды;в
промежутках музыки слышался легкий звон цепочки и мерный стук сандалийиз
папируса.
НиктоещенезналСаламбо.Известнобылотолько,чтоонажила
уединенно, предаваясь благочестию.Солдатывиделиееночьюнакровле
дворца коленопреклоненной перед звездами, в дыму возжженных курильниц.Ее
бледность была порождена луной, и веяние богов окутывало ее, точнонежной
дымкой. Зрачки ее казались устремленными далекозаземныепределы.Она
шла, опустив голову, и держала в правой рукемаленькуюлируизчерного
дерева.
Солдаты слышали, как она шептала:
- Погибли! Все погибли! Вы не будете больше подплывать, покорныемоему
зову, как прежде, когда, сидянаберегуозера,ябросалавамврот
арбузные семена! Тайна Танит жила в глубине ваших глаз, болеепрозрачных,
чем пузырьки воды на поверхности рек...
Она стала звать их по именам, которые были названиями месяцев:
- Сив! Сиван! Таммуз! Эдул! Тишри! Шебар! О, сжалься надо мною, богиня!
Солдаты, не понимая,чтоонаговорит,столпилисьвокругнее.Они
восторгались ее нарядом. Она оглядела их долгим испуганным взором,потом,
втянув голову в плечи и простирая руки, повторила несколько раз:
- Что вы сделали! Что вы сделали!.. Ведь вам даны были для вашей услады
и хлеб, и мясо, ирастительныемасла,ивсепряностисоскладов!Я
посылала за быками в Гекатомпиль, я отправляла охотников в пустыню!
Голос ее возвышался, щеки зарделись.
Она продолжала:
- Где вы находитесь? В завоеванном городе или во дворцеповелителя?И
какого повелителя? Суффета Гамилькара, отца моего, служителяВаалов.Это
он отказался выдать Лутецию ваше оружие,обагренноекровьюего"рабов.
Знаете ли вы у себя народинелучшегополководца,чемон?Взгляните:
ступени дворца загромождены вашими трофеями! Продолжайте! Сожгитедворец!
Я увезу с собой духа-покровителя моего дома,чернуюзмею,котораяспит
наверху, на листьях лотоса. Я свистну, и она за мнойпоследует.Когдая
сяду на галеру,змеямояпоплыветзамнойпопеневод,последам
корабля...
Тонкие ноздри девушки трепетали. Онаобламываланогтиодрагоценные
камни на груди. Глаза ее затуманились. Она продолжала:
-ОбедныйКарфаген!Жалкийгород!Нетутебяпрежнихмогучих
защитников, мужей, которые отправлялись за океан строить храмы надальних
берегах. Все страны работалинатебя,иравниныморей,изборожденные
твоими веслами, колыхались под грузом твоих жатв.
Затем она стала петь о деяниях Мелькарта, бога сидонского и праотцаих
рода.
Она рассказала о восхождении на горыэрсифонийские,опутешествиив
Тартесс и о войне против Мазизабала в отомщение за царицу змей:
-Онпреследовалвлесучудовищесженскимтелом,схвостом,
извивавшимся по сухой листве, как серебряный ручеек. И он дошелдолуга,
где женщины со спинами драконов толпились вокруг большого костра, стояна
кончике хвоста. Луна кровавого цвета сверкала, окруженная бледным кольцом,
и ихкрасныеязыки,рассеченные,точнобагрырыбаков,вытягивались,
извиваясь, до края пламени...
Потом Саламбо, не останавливаясь,рассказала,какМелькарт,победив
Мазизабала, укрепил на носу своего корабля его отрубленную голову.
При каждом всплеске волн голова исчезала под пеной, солнце опалилоее,
и она сделалась тверже золота; глаза ее не переставалиплакать,ислезы
непрерывно капали в воду.
Саламбопеланастаромханаанскомнаречии,котороговарварыне
понимали. Они недоумевали, о чем онаимрассказывает,сопровождаясвои
речигрознымижестами.Взгромоздившисьвокругнеенастолы,на
пиршественные ложа, на ветви сикоморов, раскрыв ртыивытягиваяголовы,
они старались схватить на лету все эти странные рассказы, мелькавшие перед
их воображением сквозь мрак теогонии, как призраки в облаках.
ТолькобезбородыежрецыпонималиСаламбо.Ихморщинистыеруки,
свесившись над лирами, дрожали ивремяотвремениизвлекалиизструн
мрачные аккорды. Они были слабее старых женщин и дрожалиотмистического
возбуждения, а также от страха, который вызывали в них солдаты. Варвары не
обращали на них внимания; они слушали поющую деву.
Никто не смотрел на нее так пристально, как молодой нумидийскийвождь,
сидевший за столом военачальников между воинами своего племени.