Сверкали
тараны галер, крыша Камона казалась охваченной пламенем, засветилисьогни
в открывшихся храмах. Колеса возов, прибывших из окрестностей, катились по
каменным плитам улиц. Навьюченные поклажей верблюды спускались потропам.
Менялы открывали на перекресткахставнисвоихлавок.Улеталижуравли,
дрожали белые паруса. В роще Танит ударяли в тамбурины священные блудницы,
и у околицы Маппал задымились печи для обжигания глиняных гробов.
Спендий наклонился над перилами террасы; унегостучализубы,ион
повторял:
- Да... да... повелитель! Я понимаю, отчего ты отказался грабить дом.
Мато, точно пробужденный его свистящим голосом, казалось,непонимал,
что он говорит. Спендий продолжал:
- Какие богатства! А у тех, кто владеет ими,нетдажеоружия,чтобы
защитить их!
Он указал ему, протянув правую руку,нанесколькобедняков,которые
ползли по песку; за молом в поисках золотых песчинок.
- Посмотри, - сказалон.-Республикаподобнаэтимжалкимлюдям:
склонившись над океаном, она простирает свои жадные руки ко всемберегам,
ишумволнтакзаполняетееслух,чтоонанеуслышалабышагов
подступающего к ней сзади властителя!
Он увлек Мато на другой конец террасы и показал ему сад,гдесверкали
на солнце мечи солдат, висевшие на деревьях.
-Ноздесьсобралисьтеперьсильныелюди,исполненныевеликой
ненависти! Ничто не связывает их с Карфагеном - нисемья,никлятвенные
обеты, ни общие боги!
Мато стоял как прежде, прислонившись к стене.Спендий,приблизившись,
продолжал, понизив голос:
- Понимаешь ли ты меня, солдат? Мы будем ходить в пурпуре, как сатрапы.
Нас будут умащать благовониями. У меня самого будут рабы.Разветебене
надоело спать на твердой земле, пить кислое виновлагеряхипостоянно
слышать звуки трубы? Или ты надеешься отдохнуть потом, когда с тебя сорвут
латы и бросят твой труп коршунам? Или тогда, быть может,когда,опираясь
на посох, слепой, хромой и расслабленный, тыбудешьходитьотдверик
двери и рассказывать про свою молодость малым детям ипродавцамрассола?
Вспомни о несправедливости вождей, о стоянках вснегу,опереходахпод
палящими лучами солнца; о суровой дисциплинеивечнойугрозеказнина
кресте! После стольких мытарств тебе дали почетное ожерелье, - так на осла
надевают нагрудный пояс с погремушками, чтобы оглушить его в пути ичтобы
он не чувствовал усталости. Такой человек, как ты, болеедоблестный,чем
Пирр! Если бы ты только захотел! Как будетхорошовбольшихпрохладных
покоях, когда под звуки лиртыбудешьвозлежать,окруженныйшутамии
женщинами! Не говори, что предприятие это неосуществимо! Разве наемники не
владели уже Регием и другими крепостями в Италии? Кто воспротивитсятебе?
Гамилькар отсутствует, народ ненавидитбогатых,Гисконбессиленпротив
окружающих его трусов. А ты отважен, тебебудутповиноваться.Примина
себя начальство над ними. Карфаген наш - завладеем им!
- Нет, - сказал Мато,-намнетяготеетпроклятиеМолоха.
А ты отважен, тебебудутповиноваться.Примина
себя начальство над ними. Карфаген наш - завладеем им!
- Нет, - сказал Мато,-намнетяготеетпроклятиеМолоха.Яэто
почувствовал по ее глазам,авоттолькочтоявиделводномхраме
пятящегося назад черного барана.
Он прибавил, оглядываясь вокруг себя:
- Где же она?
Спендийпонял,чтоМатоохваченстрашнымволнением,ибоялся
продолжать.
Деревья за ними еще дымились; с почерневшихветвейвремяотвремени
падали на блюда наполовинуобгоревшиескелетыобезьян.Пьяныесолдаты
храпели, раскрыв рты, лежа рядом с трупами; а те, что неспали,опускали
головы, ослепленные дневным светом. Истоптанная земля былазалиталужами
крови. Слоны раскачивали между кольями загонов свои окровавленныехоботы.
В открытых амбарах виднелись рассыпавшиеся мешки пшеницы,уворотстоял
плотный ряд колесниц, брошенных варварами;павлины,усевшисьнаветвях
кедров, распускали хвосты.
Спендия удивляла неподвижность Мато; он еще больше побледнелиследил
остановившимся взглядом за чем-то на горизонте, опираясь обеими рукамина
перила террасы. Спендий, наклонившись, понял,наконец,чторассматривал
Мато. Вдали, по пыльной дороге в Утику, вращалась золотая точка.Тобыла
ось колесницы, запряженной двумя мулами; раббежалпереддышлом,держа
поводья. В колеснице сидели две женщины. Гривымуловбыливзбитымежду
ушей на персидский лад и покрыты сеткой из голубого бисера. Спендийузнал
их и едва сдержал крик.
Сзади развевалось по ветру широкое покрывало.
2. В СИККЕ
Два дняспустянаемникивыступилиизКарфагена.Каждомудалипо
золотому с условием, чтобы они расположились лагерем вСикке,исказали
им, всячески ублажая лестью:
- Вы - спасители Карфагена. Но, оставаясь в нем, выразоритегороди
доведетеегодоголода;Карфагенунечембудетплатить.Удалитесь!
Республика вознаградит вас за уступчивость.Мытотчасжевведемновый
налог. Жалованье будет выплачено вамполностью,имыснарядимгалеры,
которые отвезут вас на родину.
Они не знали, что ответить на такие речи. Привыкнув к войне,людиэти
скучали в городе. Поэтому их нетрудно было уговорить, и народ поднялсяна
городские стены, чтобы видеть воочию, как они уходят.
Они прошли по Камонской улице и через Циртские ворота, идявперемешку:
стрелки с гоплитами, начальники с простыми солдатами, лузитанцы с греками.
Они шли бодрым шагом, и каменные плиты мостовой звенелиподихтяжелыми
котурнами. Доспехи их пострадали от катапульт, и лица почернели вбитвах.
Хриплые звуки исходили из густых бород.Разорванныекольчугизвенелио
рукояткимечей,исквозьпродырявленныелатывиднелисьголыетела,
страшные, как боевые машины.Пики,топоры,рогатины,войлочныешапки,
медные шлемы - все колыхалось в равномерном движении.