Они наводнили улицы,
и казалось, что стены раздадутся от напора, когда длинные ряды вооруженных
солдат проходили между высокими шестиэтажными домами, вымазаннымисмолой.
За железными или камышовыми оградами стоялиженщины,опустивнаголову
покрывала, и безмолвно глядели на проходящих варваров.
Террасы, укрепления, стены скрывали от глаз толпы карфагенянвчерных
одеждах. Туники матросов казались кровавыми пятнами на этомтемномфоне;
полунагие дети с лоснящейся кожей махали руками в медныхбраслетахсреди
зелени, обвивавшей колонны, и в ветвях пальм. Старейшины вышли на площадки
башен,и,неизвестнопочему,изредкавдругпоявлялсяистоялв
задумчивости какой-то человек с длинной бородой. Онсмутновырисовывался
вдали, точно камень, недвижный, словно привидение.
Всех охватила одна и та же тревога. Опасались, какбыварвары,поняв
свою силу, не вздумали вдругостаться.Ноонитакдоверчивопокидали
город, что карфагеняне воспрянули духом и присоединилиськсолдатам.Их
обнимали,забрасываликлятвами,дарилиимблаговония,цветыидаже
серебряные деньги. Имдавалиамулетыпротивболезней,предварительно,
однако, плюнув на них три раза, чтобы привлечь этим смерть, или же зашив в
нихнескольковолосковшакала,чтобысердценосящегопреисполнилось
трусости. Вслух призывали благословенияМалькарта,автихомолку-его
проклятия.
Потом потянулись поклажа, убойный скот и все отставшие.
Больные, посаженные на дромадеров, стонали; хромые опирались на обломки
пик. Пьяницы тащили с собоймехисвином,обжорынеслимясныетуши,
пироги, плоды, масло, завернутое в виноградные листья, снегвполотняных
мешках. Некоторые шли с зонтами, а на плечах у них были попугаи. Онивели
за собою собак, газелей или пантер.Ливийскиеженщины,сидянаослах,
ругалинегритянок,покинувшихлупанарыМалки,чтобыследоватьза
солдатами,кормилигрудьюмладенцев,привязанныхкихшеекожаными
ремнями. Спины мулов,которыхпонукалиостриямимечей,сгибалисьпод
тяжестью свернутых палаток. Затем шли слуги иносильщикиводы,бледные,
пожелтевшиеотлихорадки,покрытыепаразитами;этобылиподонки
карфагенской черни, примкнувшие к варварам.
Когда они прошли, за ними заперли ворота,нонароднеспускалсясо
стен. Вскоре войско рассеялось по всему перешейку.
Оно разбилось на неровные отряды. Потомкопьясталиказатьсяиздали
высокими стеблями трав, и, наконец, все исчезло воблакепыли.Солдаты,
оборачиваясь к Карфагену, не видели ничего, кромедлинныхстен,которые
вырисовывались на краю неба пустыми бойницами.
Варварыуслышалигромкиекрики.Ониподумали,чточастьсолдат,
оставшись в городе (они не знали в точности, сколькоихбыло),вздумала
разграбить какой-нибудь храм. Это их позабавило, и они, смеясь, продолжали
путь.
Это их позабавило, и они, смеясь, продолжали
путь.
Им радостно было шагать, как прежде,всемвместе,воткрытомполе.
Греки пели старую мамертинскую песню:
"Своим копьем и своим мечом я вспахиваю землюисобираюжатву:я-
хозяин дома! Обезоруженный противник падает к моим ногам иназываетменя
властелином и царем".
Они кричали, прыгали, а самые веселые принимались рассказыватьсмешные
истории; время бедствий миновало. Когда онидошлидоТуниса,некоторые
заметили, чтоисчезотрядбалеарскихпращников.Они,наверное,были
неподалеку. О них тотчас же забыли.
Одни отправились на ночлег вдома,другиерасположилисьуподножья
стен, и горожане пришли поговорить с солдатами.
Всю ночь на горизонте со стороны Карфагена видныбылиогни;отсветы,
подобно гигантским факелам, тянулись вдоль неподвижногоозера.Никтоиз
солдат не понимал, какой там справляли праздник.
На следующий день варвары прошли по возделанным полям. По краямдороги
тянулся рядпатрицианскихферм;впальмовыхрощахбыливодоотводные
каналы; масличные деревья стоялидлиннымизеленымирядами;надрощами
среди холмов носился розовый пар; сзади высились синиегоры.Дултеплый
ветер. По широким листьям кактусов ползали хамелеоны.
Варвары замедлили шаг.
Они шли разрозненными отрядами или жеплелисьпоодиночкенадалеком
расстоянии друг от друга. Проходя мимо виноградников,ониеливиноград,
ложились на траву и сизумлениемсмотрелинаискусственнозакрученные
большие рога быков, на овец, покрытых шкурами для защиты их шерсти, на то,
как скрещивались в виде ромбов борозды; ихудивлялилемехи,похожиена
корабельныеякоря,атакжегранатовыедеревья,которыеполивались
сильфием. Щедрость почвы и мудрые измышления человека поражали их.
Вечером они легли на палатки, не развернув их; засыпая и обратив лицо к
звездам, они жалели, что кончился пир во дворце Гамилькара.
На следующий день после полудня был сделан привал на берегу реки, среди
олеандровых кустов. Солдатыбыстробросилиназемьщиты,копья,сняли
пояса. Они мылись с криками, набирали воду в шлемы, а некоторые,лежана
животе, пили вместе с вьючными животными, которых освободили от поклажи.
Спендий, сидя на дромадере, украденном во владениях Гамилькара,увидел
издали Мато с подвязанной рукой и непокрытой головой; он поил своегомула
и, склонившись, глядел, как течет вода. Спендийбыстропобежалкнему,
протиснувшись сквозь толпу, и стал его звать:
- Господин! Господин!
Мато едва поблагодарил его за благословения. Спендий не обратил наэто
внимания и пошел за ним, время от времени беспокойно оглядываясь в сторону
Карфагена.
Он был сыном греческого ритораикампанийскойблудницы.Сначалаон
обогатился, торгуя женщинами, потом, разоренныйкораблекрушением,воевал
против римлян в рядах пастухов Самниума. Его взяли в плен, но он бежал.
Его поймали, и послетогоонработалвкаменоломнях,задыхалсяв
сушильнях,кричал,когдаистязали,переменилмногохозяев,испытал
неистовство их гнева.