Вставал букмекер поздно и раньше одиннадцати утра незаглядывалв
свой ящик. В эту ночь я решил поставить пять долларов. В случае выигрыша я
получил бы семьдесят пять долларов, что покрыло бы половину моего долга.
На моем столе рядом с программойскачеклежалаБиблия,открытаяна
Книге псалмов. Я вырос в религиозной богобоязненной семье ивременамипо
привычке перечитывал Библию. Моя веравБогабылауженетакой,как
когда-то в детстве, номнеещедоставлялоудовольствиезаглядыватьв
Священное Писание. Тут женастолепримостилсяроман"Мерзкаяплоть"
Ивлина Во и "Каприз Олмейера" Джозефа Конрада. За два года ночной работы я
значительнорасширилсвоезнакомствосанглийскойиамериканской
литературой.
Усевшись за счетную машинку, я бросил взгляд наоткрытуюстраницуиз
Книги псалмов: "Хвалите Его по могуществу Его, хвалитеЕгопомножеству
величия Его. Хвалите Его со звуком трубным,хвалитеЕгонапсалтирии
гуслях. Хвалите Его с тимпаном и ликами, хвалите Его на струнах и органе".
Вполне приемлемо было для Иерусалима, подумал я. Но где в Нью-Йоркевы
найдете тимпан?
Из небесной дали, проникая сквозь бетон и сталь, донеслось в эту минуту
гудение реактивного самолета, летевшегонадНью-Йорком.Яприслушался,
представив себе ровную взлетно-посадочную полосу,молчаливыхдиспетчеров
на контрольной вышке, мерцание приборов, обзор ночного неба радаром.
"Ох, Боже мой", - произнес я.
Закончив щелкать насчетноймашинке,яотодвинулстул,взяллист
бумаги, положил его на колени и посмотрел нанастенныйкалендарь.Потом
стал медленно, дюйм за дюймом, поднимать бумажный лист, не спуская глазс
календаря. Увы, заметил я бумагу, лишь когда край листа поравнялся смоим
подбородком. Чуда опять не произошло.
"Ох, Боже мой", - повторил я и, скомкав лист, в сердцах швырнулегов
корзину для бумаг.
Потом,аккуратносложивсчета,япринялсярассортировыватьихв
алфавитном порядке.Делалэтомеханически,мыслибылизанятысовсем
другим, и я не обращал внимания на дату выписанныхсчетов.Случайноона
вдруг бросилась мне в глаза. 15 января. Годовщина. Своего рода, Я печально
усмехнулся. Как раз три года тому назад это и случилось.
2
Облака заволокли Нью-Йорк, нокогда,идянасевер,мыпрошлинад
Пикскиллом, небо очистилось и заголубело. Влучахсолнцазаискрилсяна
холмах снег. Я вел небольшой самолет "Сессна" на промежуточнуюпосадкув
аэропорту Тетерборо и краем уха слышал, как уменязаспинойпассажиры
поздравляли друг друга с хорошей погодой и только что выпавшим снегом.Мы
летели на небольшойвысоте,околодвухтысячметров,поляподнами
походили на хорошо расчерченные шахматные доски, гдедеревьячернелина
белоснежном покрове. Короткие рейсы в это время года были мне особеннопо
душе. И было радостно и как-то уютно, когда-то там,тоздесьузнаваля
знакомые мне отдельные фермы, дорожные перекрестки, речки и речушки.
Короткие рейсы в это время года были мне особеннопо
душе. И было радостно и как-то уютно, когда-то там,тоздесьузнаваля
знакомые мне отдельные фермы, дорожные перекрестки, речки и речушки.
Хороша зимой северная часть штата Нью-Йорк, а особенно в пригожийдень
в начале зимы, когда видишь ее с воздуха. В который раз я ужепорадовался
тому, что никогда не привлекала меня работанадальнихавиалиниях,где
большую часть жизни проводишь на высоте более десяти тысяч метров, а земля
скрытаоттебяплотнымслоемоблаковиливыглядиткакбезликая
географическая карта.
В самолете на этот раз было трое пассажиров -Вейлс,егоженаиих
дочь, упитанная девочкалетдвенадцатисторчащимипереднимизубами,
которую звали Диди. Все они были страстными лыжниками, и яуженесколько
раз до этого возил их. На Берлингтон,кудамылетели,ходилисамолеты
регулярной авиалинии, ноВейлс,человекоченьзанятой,каконлюбил
повторять, отправлялся на лыжные прогулки в удобное для неговремяине
желал зависеть от расписания. Владелец рекламной фирмы в Нью-Йорке, онне
стеснялся врасходах.Заказываясамолет,Вейлсобычнопросил,чтобы
пилотировал я, - наверно потому, что иногда я шел с ними, вел наспусках,
которые знал лучше их, и тактично обучал лыжной технике.
Вейлсиегожена,сильная,спортивногоскладаособа,неистово
соревновались друг с другом, так что один из нихкогда-нибудьнепременно
должен был сломать себе шею. Об их досаде и раздражении ямогсудитьпо
резкоподчеркнутымобращениям"дорогой"или"дорогая"внапряженные
моменты соперничества.
Их дочь Диди была серьезной, неулыбчивой девочкой,вечноскнигойв
руках. Усевшись в самолете, она не отрываясь читала досамойпосадки.В
этом полете она была всецело поглощенароманомЭмилииБронте"Грозовой
перевал". Я сам в детстве читал запоем (моя мать часто ворчала: "Прекрати,
Дуглас, изображать из себя героев прочитанных книг"), и мне было интересно
следить от зимы к зиме, какие книги берет Диди с собой в самолет.
Она гораздо лучше своих родителей ходила на лыжах, но они неразрешали
ей скатываться наспусках.Как-тоутромвпургу,когдаееродители
засиделись в веселой компании за коктейлями, мы отправились с нейвдвоем,
и она показалась мнесовсемдругойдевочкой.Бесстрашно,сблаженной
улыбкой на лице, Диди радостно скользила рядомсомнойпосклону,как
зверек, которому посчастливилось вырваться из клетки на волю.
У папаши Вейлса былаширокаянатура,ионимелобыкновениепосле
каждого рейса делать мне подарок: то свитер,топарупрекрасныхлыжных
палок, то бумажник или еще что-нибудь в этом роде.Я,конечно,могсам
купить, что мне нужно, и не любил чаевых в какой бы то ни былоформе,но
мне не хотелось обидеть его отказом. Кроме того, он был приятным ивполне
преуспевающим человеком.