И я с трудом удерживаюсь от того, чтобы тут
же не присоединиться к ней.
Я насупился и отвел глаза.
- Не пугайтесь, - засмеялась Бренда. - Это все же не случается. Чтобы
мы тут ни вытворяли, оргий мы не устраиваем. Но, если высегоднявечером
еще будете в Вашингтоне и назовете мне отель, в котором остановились, яс
удовольствием выпью с вами.
Не скрою, что я был готов поддаться искушению. Прошедшая ночь разбудила
вомнедолгодремавшуючувственность.Интриговалоитоспокойное
бесстыдство, с каким было сделано предложение. Для меня, по крайнеймере,
это было в новинку. Подобные вещи случались с моимидрузьями(вовсяком
случае, они рассказывали о них), но ничего подобного сомнойникогдане
бывало. После того, что я уже совершил в "СвятомАвгустине",врядлия
мог, исходя из основ морали,отказатьсяпереспатьсподругойженщины,
которая накануне спала со мной. Однако у менянеотложноедело-розыск
свидетельства о рождении.
- Извините, но я сегодня уезжаю.
- Жаль, - коротко, без всякого выражения отозвалась Бренда.
- Но я вернусь, - сказал я и запнулся, вспомнив о приглашениикХейлу
на субботу вечером, - в воскресенье.
- В каком вы отеле?
Я объяснил ей.
- Возможно, позвоню вам, - пообещала Бренда. - Я и в воскресенье могу.
Когда у тебя деньги в банке, подумал я, выходя из квартиры, они даже за
двести пятьдесят миль испускаютнепреодолимопритягательныйчувственный
аромат. Легко и пружинисто шагая,яспрашивалсебя,какмнеживется.
Беззаботно,решиля.Ипорочно.Старомодноеслово,ноименнооно
неизвестно откуда вдруг выплыло. Мыслимо ли прожить на свете тридцатьтри
года и совершенно не знать, какой ты на самом деле человек?
Я всматривался в простыеобыденныелицашедшихпоулицемужчини
женщин. Неужели и они тоже на грани преступления?
В отеле я взял напрокат машинуизабралсвойбумажник,сданныйна
хранение. Теперь уж я чувствовал себя не в своей тарелке, если при мнене
было сотенных бумажек.
Дорога на Пенсильванию была покрыта льдом, и яехалоченьосторожно.
Автомобильная авария никак не входила в мои расчеты.
6
- Попросите, пожалуйста, мистера Генри Граймса,-сказалядевушке,
ответившей на мой телефонный звонок.
Девушкапоинтересовалась,ктоегоспрашивает.Называтьсямнене
хотелось. И потому я просто сказал, что звонит брат... Нас, братьев,было
трое, так что в какой-то степени я сохранял инкогнито.
- Кто говорит? О, неужели это ты, Дуг? Какого черта, где ты? - прогудел
в трубке радостный голос брата. Он был старше меня на семь лет,рослимы
вместе, но в детстве я считалсянадоедливым,несноснымребенком.После
моего отъезда из родного города мы почти не встречались.
- Я у вас в городе. В отеле "Хилтон".
- Забирай свои вещи и кати ко мне. У меня естьсвободнаякомнатадля
гостей. Раньше семи утра дети тебя не разбудят, -засмеялсябрат.
Раньше семи утра дети тебя не разбудят, -засмеялсябрат.Звуки
его низкогоголосаперемежалисьстрескотнейсчетныхмашинок.Генри
работал в бухгалтерии, и неумолчное стрекотание было музыкойихрабочего
дня. - Я позвоню сейчас Магде и скажу, что ты будешь к обеду.
- Минутку, Хэнк, - перебил я. - Хочу попросить тебя об одном одолжении.
- Ради Бога, дорогой мой. Что тебе нужно?
- Я обратился за получением заграничного паспорта. Для этоготребуется
мое свидетельство о рождении. Если запросить его, то на этоуйдетнедели
три, а я очень тороплюсь.
- Куда ты едешь?
- За границу.
- А куда именно?
- Это неважно. Так вот, посмотри, нетлимоегосвидетельствавтех
бумагах, что остались у тебя после смерти матери.
- Приходи к обеду и вместе посмотрим.
- Я бы не хотел, чтобы твоя жена знала о моем приезде.
- Почему? - озабоченно спросил брат.
- Не мог бы ты отлучиться с работы, найти мою метрику и прийти ко мне в
отель? И вдвоем пообедаем.
- Но почему...
- Потом объясню. Сможешь прийти?
- Да, смогу. В начале седьмого.
- Приходи в бар.
- Место знакомое, - сказал Генри с радостным смешком выпивохи.
Я положил трубку и некотороевремямолчасиделнакраюпостелив
невзрачном номере провинциального отеля, все еще держа руку на телефонеи
спрашивая себя, стоило ли сюда приезжать. Не лучше ли было послатьзапрос
и, укрывшись где-нибудь, недели две-три ожидатьполученияметрики.Нет,
если ужхочешьвернеерассчитыватьсвоебудущее,нельзяотбрасывать
прошлое. А мой брат Генри играл в нем большую роль.
Когда умер отец, Генри было двадцать лет, остальные дети всемьебыли
значительно младше. Как-то само собой вышло, что он стал главою семьи ия
привык слушаться его и во всем на него полагаться. Это было дажеприятно.
Генри был добродушный,простойиумныйпарень,притомвесьмахорошо
учившийся (в классе - всегда первый, его постоянно выбиралистаростой,и
по окончании школы он получил стипендию в Пенсильванском университете).У
него была деловая сноровка, он не был скуп иизсвоихзаработковщедро
помогал братьям, особенно мне. Как наша мать любила при случаеповторять,
Генри родился, чтобы выбиться в люди и стать богачом. Он же помог мне ив
спорах с матерью, ни за что не хотевшей, чтобы я стал летчиком,иплатил
за мое обучение в летной школе. К тому времени он уже былдипломированным
бухгалтером с хорошей репутацией, прилично зарабатывал и рано женился.
В последующие годы я выплачивал ему те деньги, что он истратилнамое
обучение в летной школе, хотя онникогданенапоминалмнеоних.Но
виделись мы по-прежнему весьма редко, общего у нас было мало, к тому жеу
Генри появились свои заботы: прибавления в семействе, нелады с женой.
А когда нам все-таки удавалось собраться вместе, Магда, его супруга,с
глупой назойливостью изводила меня расспросами, почему я еще не женат.
Словом, я понимал, что многим обязан своему брату Генри и сам виноват в
том,чтоотдалилсяотнего.