Моего брата Ульриха,
который еще в школе испортил себеглаза зубрежкой, отдали в семинарию; меня
же, поскольку я отличался крепким сложением, послалив военное училище: там
клубок жизни разматывается сам собой,его уже ненадо тянуть за нитку. Все
заботыберетнасебя государство.За нескольколетонобесплатно,по
установленномуказенномуобразцу,выкраиваетизхудощавого,бледного
подросткабезусогопрапорщикаи в годномкупотреблению виде сдаетего
армии. Мне еще не исполнилосьи восемнадцати, когда- потрадиции, в день
рожденияимператора- состоялся нашвыпуск,ина моем воротникевскоре
засверкалазвездочка. Первый этапбылпройден;отныне мнепредстоялос
надлежащимиинтерваламиавтоматическипродвигатьсявверхпослужебной
лестнице вплоть до пенсии и подагры. В кавалерию, где служба, увы, далеко не
всякому по средствам, я попал не по собственному желанию, а по прихоти тетки
Дэзи, второйжены старшего братаотца; онаобручилась с моим дядей, когда
тотперешелизминистерствафинансовнаболеевыгоднуюдолжность
председателя правления банка. Эта богачка с аристократическими замашкамине
допускала имысли,что кто-либо изееродственников способен "опозорить"
фамилиюГофмиллеровслужбойвпехоте;атаккакза свойкапризона
ежемесячно выплачиваламне сотню крон, то при каждом удобномслучаея еще
должен был покорнейше благодарить ее. Нравиласьли мне служба в кавалерии и
вообще в армии,- над этим никто никогда незадумывался именьше всегоя
сам. Стоило мне вскочить в седло, как я забывалобо всемна свете и дальше
ушей своего коня ничего не видел.
В ноябре 1913года из однойканцелярии вдругую, вероятно,спустили
какой-то приказ, и нашэскадрон нежданно-негаданно перевели из Ярославице в
небольшой гарнизонный городок увенгерской границы. Как он назывался, -не
такужважно,ибовсепровинциальныегарнизонныегородкивАвстрии
отличаются друг от друга небольше, чем пуговицы на мундире. Повсюду одна и
та нее казенная декорация: казарма, манеж, учебный плац, офицерское казино и
какдополнение - три гостиницы, два кафе, кондитерская,винныйпогребок и
паршивенькоеварьете с потасканными певичками,которые между деломохотно
удостаиваютсвоей благосклонности офицеров и вольноопределяющихся. Строевая
служба повсюду одинаково пустаиоднообразна,час за часомрасписаныпо
незыблемому, векамиустановленномупорядку;всвободноевремятожене
происходит ничего интересного. В офицерском казино всетежелица и те же
разговоры,вкафевсетеже картыитотже бильярд.Инойраздаже
удивляешься, какэтоещегосподь бог удосужился нарисовать разные пейзажи
вокруг шестисот или восьмисот домов, насчитывающихся в таких городишках.
Правда,уновогогарнизонабылоодно преимуществопередпрежним,
галицийским: он находился близко от Вены и не оченьдалеко от Будапешта,и
тутостанавливалиськурьерскиепоезда.
Правда,уновогогарнизонабылоодно преимуществопередпрежним,
галицийским: он находился близко от Вены и не оченьдалеко от Будапешта,и
тутостанавливалиськурьерскиепоезда.Те,укогобылиденьги- а в
кавалерии,какправило,служилилюдисосредствами,не говоряужео
вольноопределяющихся из высшейзнати и сынках крупных фабрикантов, - могли,
отбарабанив положенное,уехать с пятичасовым в Венуик половине третьего
ночи вернуться назад. Так что вполне можно было сходить в театр,пошататься
поРингу и завести любовнуюинтрижку; некоторыесчастливчики даже снимали
тампостоянные или временныеквартиры.К сожалению,подобныеосвежающие
прогулки былимне при моембюджете недоступны.Ядовольствовался кафеи
кондитерской, где играл в бильярд (карточные ставки выходили за пределы моих
возможностей) или в шахматы, что уж совсем ничего не стоило.
Так вот однажды - это было, кажется, в середине мая 1914 года - я сидел
послеобедавкондитерскойза шахматами.Моим партнером инасейраз
оказался местный аптекарь, он жепомощник бургомистра.Мыдавноокончили
наши обычные три партии и сидели просто так, от нечего делать болтая о том о
сем, - куда еще денешься в этой дыре? Разговор уже гаснул, словно догорающая
сигарета, каквдругнеожиданно распахнуласьдверь и волна свежего воздуха
внесла хорошенькую девушку в широкой развевающейся юбке; карие миндалевидные
глаза, смуглое личико, превосходно одета, ничего провинциального и главное -
совершенноновоелицосредиосточертевшегооднообразия.Но-увы!-
элегантнаянимфанеобращаетникакоговниманиянанаши
почтительно-восторженные взгляды: гордо и стремительно,упругимспортивным
шагомонапроходитмимодевятимраморныхстоликовпрямокстойкеи
заказывает en gros [оптом(фр.)] торты, пирожныеи напитки.Мнесразу же
бросаетсяв глаза, как devotissime [почтительнейше(ит.)] склоняется перед
ней хозяин кондитерской, - я еще никогда не видел, чтобы у него на спине так
тугонатягивалсяшовфрака.Дажеегожена,грубая,растолстевшая
провинциальнаяВенера,котораяобычнососнисходительнойнебрежностью
принимает ухаживания нашего брата (у каждого бывают к концу месяца кое-какие
должки), встаетиз-закассыирассыпаетсяв любезностях. Покагосподин
Гроссмейер записывает заказ, прелестная клиентка беззаботно грызет миндаль в
сахаре и переговаривается с фрау Гроссмейер; нас она не замечает, хотя мы до
неприличия усердно вытягиваем шеи в еесторону. Разумеется, юная госпожа не
утруждаетсвоинежныеручки покупками;фрауГроссмейер предупредительно
заверяет ее, что все будетдоставлено домой. Ей даже не приходитвголову
расплатиться наличными,как этоделаем мы, простые смертные.Сразу видно:
благородная клиентура, экстра-класс!
Новот,покончив сзаказом,онанаправляетсяквыходу.