Преждевсего,онаоченьлюбит
свою хозяйку, ради нее она ушла от г-жи Бланш, а ведь та, видитбог,что
угодно бы отдала, лишь бы вернутьееобратно!Онавсегданайдетсебе
место, ее ведь хорошо знают; но она останется здесьдажепристесненных
обстоятельствах, потому что верит в будущеесвоейгоспожи.НаконецЗоя
изложила свое мнение: в молодости всегда делаешь глупости, но на этотраз
надо быть начеку - ведь мужчины думаюттолькообудовольствиях.О,их
немалоявится!Барынестоитлишьсловосказать,чтобыутихомирить
кредиторов и добыть деньги.
- Все это не заменяет мне трехсот франков, - повторялаНана,запустив
пальцы в растрепанные волосы. - Мне нужно триста франков сегодня,сейчас.
До чего ж обидно, что я не знаю никого, кто мог бы дать триста франков!
Нана старалась найти выход, она хотелапослатьденьгивРамбульес
г-жой Лера, которую ждала как раз в этоутро.Неудовлетвореннаяприхоть
портила ей вчерашний триумф. Подумать только, что среди всех этихмужчин,
которые так рукоплескали ей, ненашлосьниодного,ктопринесбыей
пятнадцать луидоров! А потом, она ведь не может приниматьотнихденьги
просто так. Господи, до чего ж она несчастна! И Нана все времявспоминала
своего малютку; у него голубые глазки, как у ангелочка, и онтакзабавно
лепечет "мама", что можно помереть со смеху!
В этот момент в передней пронзительно задребезжал электрический звонок.
Зоя вернулась и тихо шепнула:
- Какая-то женщина.
Она раз двадцать видела эту женщину, но всегда притворялась,будтоне
узнает ее и не знает, какое она имеет отношениекдамам,находящимсяв
затруднительном положении.
- Она сказала мне свое имя... Госпожа Трикон.
- Триконша! - воскликнула Нана. - А ведь яонейизабыла...Пусть
войдет.
Зоя ввела пожилую высокую даму, всеми своими повадками похожуюнатех
дам-сутяжниц, которые вечноимеютделасадвокатами.Затемгорничная
скрылась, бесшумно выскользнув, как змея, - так она уходилавсегда,если
приходил мужчина.Впрочем,онамоглабыостаться.Триконшадажене
присела. Разговор между ней и Нана был коротким:
- У меня есть для вас кое-что на сегодня... Хотите?
- Хочу... Сколько?
- Четыреста франков.
- А в котором часу?
- В три... Значит, согласны?
- Согласна.
Триконша тотчас же заговорила о погоде - погода сухая,пройтисьбудет
очень приятно. Ей нужно зайти еще по четырем или пяти адресам.Онаушла,
предварительно заглянув в свою маленькую записную книжку. Оставшисьодна,
Нана почувствовала некоторое облегчение. Легкаядрожьпрошлаунеепо
плечам, и она снова зарылась в теплую постель, нежась, как зябкая, ленивая
кошечка. Понемногу глаза ее закрылись, она улыбнулась при мысли о том, как
нарядитзавтрасвоегоЛуизэ;исновапогрузившисьвдремоту,в
лихорадочныйсон,которымонаспалавсюночь,онаслышалагром
аплодисментов, гудевший как продолжительная басовая нота, убаюкивавшаяее
усталое тело.
В одиннадцать часов, когда Зоя ввела вкомнатуг-жуЛера,Нанаеще
спала, но шум их шагов разбудил ее, и она сейчас же сказала тетке:
- Это ты?.. Ты поедешь сегодня в Рамбулье.
- Я за тем и пришла, -ответилатетка.-Естьпоездвдвенадцать
двадцать. Я успею.
-Нет,деньгиуменябудутпозже,-ответиламолодаяженщина,
потягиваясь. - Позавтракай, а там увидим.
Зоя принесла Нана пеньюар.
- Сударыня, - шепнула она ей, - пришел парикмахер.
Но Нана не хотелось переходить в туалетную комнату.
И она позвала сама:
- Войдите, Франсис!
Дверь отворилась, вошел прилично одетый господин и отвесил поклон. Нана
встала с кровати босая. Она неспешапротянуларукииЗояподалаей
пеньюар. А Франсис, снепринужденностьюидостоинствомждал,дажене
отвернувшись.Затем,когдаНанауселась,онзаговорил,начинаяее
причесывать:
- Сударыня, вы, возможно, еще не читали газет... В "Фигаро"напечатана
очень хорошая статья.
Франсис принес с собой газету. Г-жа Лера надела очкиипрочластатью
вслух, стоя у окна. Она выпрямилась во весь свой могучийростиморщила
нос каждый раз, как попадался хвалебный эпитет. Это быларецензияФошри,
написаннаяимсразужепослеспектакля,-двастолбца,весьма
темпераментных, где злое остроумие по адресу Нана как актрисы сочеталось с
грубым восхищением ею как женщиной.
- Прекрасно! - повторял Франсис.
Нана нисколько не трогали насмешки над ееголосом!ЭтотФошриочень
мил; она отблагодарит его залюбезность.Г-жаЛера,прочитавещераз
статью, заявила вдруг, что вкаждоммужчинесидитбес,новходитьв
объяснения не пожелала, очень довольная своимигривымнамеком,понятным
только ей одной. Франсис кончил причесывать Нана и проговорил, прощаясь:
- Я просмотрю вечером газеты...Мнеприйтикаквсегда,вполовине
шестого?
- Принесите банку помады и фунтзасахаренногоминдаляотБуасье!-
крикнула ему вдогонку Нана, когда он уже закрывал за собой дверь гостиной.
Оставшись одни, тетка и племянница вспомнили, что еще не расцеловались,
и крепко поцеловали друг друга в обе щеки.
Статья Фошриоживилаих.СоннуюдосихпорНанасноваохватило
возбуждение, вызванное успехом. Да, веселенькое утробылонынчеуРозы
Миньон! Так как тетка Нана накануне отказалась пойти в театр,потомучто
волнение,поеесловам,вызывалоунеерасстройствожелудка,Нана
приняласьрассказыватьейпровчерашнийвечер,всеболееопьяняясь
собственным рассказом, из которого вытекало, будто чуть ли невесьПариж
гремел аплодисментами. И вдруг,рассмеявшись,спросила,можнолибыло
этого ожидать в то время, когда она девчонкой шлялась поулицеГут-д'Ор.