Появление гостьи вызвало вгостинойдвижение.ГрафиняСабина
поспешила к нейнавстречуспротянутымируками,называяее"дорогой
госпожой Югон".
Ла Фалуаз, желая задобрить кузена,заметив,чтототслюбопытством
смотрит на эту сцену, в нескольких словах рассказал емуоновоприбывших:
г-жа Югон, вдова нотариуса, жила постоянно в Фондент,всвоемстаринном
родовом именииблизОрлеана,априезжаявПариж,останавливаласьв
собственном доме на улице Ришелье; сейчас она приехала на несколько недель
в Париж, чтобыпристроитьмладшегосына,первыйгодслушавшегокурс
юридических наук; когда-тоонабылаподругоймаркизыдеШуар,знала
графиню с рождения, которая до своего замужества живалаунеемесяцами;
г-жа Югон до сих пор еще говорила Сабине "ты".
- Я привела Жоржа, - сказала г-жа Югон Сабине. - Не правда ли,какон
вырос?
Юноша,похожийблагодарясветлымглазамибелокурымлоконамна
переодетуюдевочку,безвсякогосмущенияпоздоровалсясграфинейи
напомнил ей, как они два года назад играли в волан.
- А Филиппа нет в Париже? - спросил граф Мюффа.
- О нет, - ответила старушка, - он по-прежнему стоит со своим полкомв
Бурже.
Она села и с гордостьюзаговорилаостаршемсыне,отважномюноше,
который вздумал поступить на военную службу и очень быстродослужилсядо
чиналейтенанта.Всеприсутствовавшиевгостинойдамыотносилиськ
старушке с почтительным вниманием. Беседа возобновилась и стала ещеболее
приятной и изысканной.И,глядянаэтупочтеннуюг-жуЮгон,наее
исполненноематеринскойнежностилицо,освещенноедобройулыбкойи
обрамленное седыми, расчесанными на пробор волосами, Фошри решил,чтоон
смешон: как мог он хотя бы на минутку заподозрить графиню Сабину!
Нокушетка,обитаякраснымшелком,накоторойсиделаграфиня,
привлекалаеговнимание.Фошринаходилеецветкричащимисамое
присутствие ее в этой прокуренной гостиной - странной, волнующей прихотью.
Было совершенно очевидно, что эта кушетка, котораярасполагалактомной
лени, поставлена здесь, очевидно неповолеграфа.Казалось,тобыло
первой попыткой,желаниемвнестисюдадолюнаслаждения.Фошриснова
задумался, мысленно возвращаясь к признанию, выслушанному однаждывечером
вотдельномкабинетересторана.ОнстремилсяпопастьвдомМюффа,
побуждаемый любопытством. Как знать? ЕслиегодругосталсявМексике,
почему не попытать самому? Глупо, конечно, но его мучила эта мысль, что-то
притягивало его, будило в нем порочные чувства.Кушеткавлеклаксебе;
наклон ее спинки заинтересовал журналиста.
- Ну, что же! Идем? - спросил Ла Фалуаз, надеясь по дорогеузнатьимя
женщины, у которой предстоял завтра ужин.
Кушеткавлеклаксебе;
наклон ее спинки заинтересовал журналиста.
- Ну, что же! Идем? - спросил Ла Фалуаз, надеясь по дорогеузнатьимя
женщины, у которой предстоял завтра ужин.
- Сейчас, - ответил Фошри.
Он не спешил уходить под предлогом, что ему до сих пор ещенеудалось
передатьпорученноеприглашение.Дамыговорилитеперьобобряде
пострижениявмонахиниоднойдевицыизобщества,проходившемочень
трогательно и уже волновавшем светский Париж. Речь шлаостаршейдочери
баронессы де Фужрэ, которая, следуя непреодолимому влечению, постриглась в
монастыре кармелиток.Г-жаШантро,дальняяродственницасемьиФужрэ,
рассказывала, будто баронесса с горя на другой же день слегла.
- У меня было очень хорошее место, с него все быловидно,-объявила
Леонида. - Интересное зрелище, по-моему.
Г-жа Югон жалела бедную баронессу. Какоегоредляматери,ведьона
потеряла дочь!
- Меня обвиняют в ханжестве, - сказалаонасприсущимейспокойным
чистосердечием. - Это не мешает мне, однако считать, что дети,обрекающие
себя на подобного рода самоубийство, чрезвычайно жестоки.
- Да, ужасно, -прошепталаграфиня,зябковздрагиваяиусаживаясь
поудобнее на кушетку у огня.
Дамы заспорили. Но голоса их были сдержаны; лишьизредкалегкийсмех
прерывал разговор. Две лампы с розовыми кружевными абажурами, стоявшиена
камине, слабо освещали их; надальнихстолахстояливсеготолькотри
лампы, отчего зала была погружена в приятный полумрак.
Штейнер скучал. Он рассказал Фошри о похождениях г-жиШизель,которую
называл просто Леонидой. "Этакая бестия", - говорил он вполголоса, стояс
Фошри за креслами дам. Фошри разглядывал Леониду:онабылавроскошном
бледно-голубом атласном платье и как-то смешно сидела накраешкекресла,
худенькая и задорная, как мальчишка; ему показалось странным, что он видит
ее здесь. У Каролины Эке, мать которойзавелавдоместрогийпорядок,
держались лучше. Вот и тема для статьи! Удивительный народ парижане! Самые
чинные гостиные заполнены кем попало. Так,ТеофильВено,которыймолча
улыбается, показывая испорченныезубы,явнодосталсявнаследствоот
покойной графини, как и несколько пожилых дам, вроде г-жи Шантро илиг-жи
Дю Жонкуа, и четырех - пяти старичков,дремавшихпоуглам.ГрафМюффа
вводил к себе чиновников, отличавшихся тойкорректностьюманер,которая
так ценилась в Тюильри; между ними был иначальникдепартамента,всегда
одиноко сидевший посреди комнаты; он был чисто выбрит и так туго затянут в
свой фрак, что, казалось, не мог сделать ниодногодвижения.Почтився
молодежь и некоторые важные господа принадлежали к кругу маркиза деШуар,
постоянно поддерживавшего отношения с легитимистской партией,дажепосле
тогокаконперешелнасторонуправительстваисталчленом
государственногосовета.Крометого,здесьбылиЛеонидадеШезель,
Штейнер, целый ряд сомнительных личностей, составлявших особыйкружок,в
которомласковаястарушкаг-жаЮгонказаласьчужой.