Крометого,здесьбылиЛеонидадеШезель,
Штейнер, целый ряд сомнительных личностей, составлявших особыйкружок,в
которомласковаястарушкаг-жаЮгонказаласьчужой.ИФошри,уже
обдумавший будущую статью, назвал этот кружок кружком графини Сабины.
- А затем, -продолжалсвойрассказШтейнерещетише,-Леонида
выписала в Монтабан своего тенора. Она жила тогда в замке Боркейль, в двух
лье оттуда, и ежедневно приезжала в коляске барона вгостиницу"Золотого
Льва",гдеостановилсяеетенор...Коляскаждалауворот,Леонида
проводила вгостиницепонесколькучасов,атемвременемнаулице
собиралась толпа зевак и глазела на лошадей.
Все молчали,подвысокимисводаминанесколькосекундвоцарилось
торжественное молчание. Двое молодых людей еще говорилишепотом,ноони
тоже умолкли, итогдапослышалсязаглушенныйшумшаговграфаМюффа,
вошедшего в комнату. Лампы как будто стали давать меньшесвета,огоньв
камине догорал, мрачная тень окутывала кресла, гдесиделистарыедрузья
дома, которые много лет былизавсегдатаямиэтойгостиной.Казалось,в
паузе между двумя фразами гостям почудилась, что вернулась старая графиня,
от которой веет величавой холодностью. Но графиня Сабинаужевозобновила
прерванный было разговор:
- По поводу этого пострижения носились разныеслухи...Якобымолодой
человек умер и этим объясняется уход в монастырь бедной девушки.Впрочем,
говорят, господин де Фужрэ никогда не дал бы согласия на брак.
- Говорят еще и многое другое! - воскликнула легкомысленно Леонида.
Она рассмеялась, нобольшеничегонесказала.Сабинузаразилоее
веселье, и она поднесла платок к губам. Смех, прозвучавший в торжественной
тишине огромной комнаты, поразил слух Фошри; в смехеэтомслышалсязвон
разбитого хрусталя. Да, несомненно, сюда начал проникатькакой-точуждый
дух. Все заговорили разом; г-жа Дю Жонкуа возражала, г-жа Шантро говорила,
что ходили слухи о предполагавшейся свадьбе, но дальше этого дело якобы не
пошло. Даже мужчины пыталисьвысказатьсвоесуждение.Несколькоминут
продолжался обмен мнениями, в котором приняли участие представителисамых
разныхкруговобщества,собравшиесявгостиной,-бонапартисты,
легитимисты и светские скептики горячоспорилиилисоглашалисьдругс
другом.
Эстелла позвонила и велела подбросить дров,лакейпоправилвлампах
огонь, все встрепенулись. Фошри улыбнулсяисновапочувствовалсебяв
своей тарелке.
- Да что там, когда им не удается стать невестамисвоихкузенов,они
становятся христовыми невестами, - процедил сквозь зубы Вандевр,которому
надоел этот спор.
- Случилось ли вам видеть, мой друг, чтобыженщина,которуюлюбят,
постриглась в монахини?
И, не ожидая ответа -емууженаскучилиэтиразговоры,-добавил
вполголоса:
- Скажите, сколько же нас будет завтра? Миньоны, Штейнер, Бланш, я.
.. А
еще кто?
- Я думаю - Каролина... Симона инепременноГага.Сказатьнаверняка
трудно, правда? В таких случаях думаешь, чтобудетдвадцатьчеловек,а
оказывается тридцать.
Вандевр, разглядывавший дам, вдруг перешел на другую тему.
- Госпожа Дю Жонкуа, надо думать,былаоченьхорошалетпятнадцать
назад... А бедняжка Эстелла еще большевытянулась!Вотужудовольствие
лежать в постели с такой доской!
Но Вандевр тут же стал говорить о предполагавшемся ужине.
Скучнее всего в таких пирушках то, что встречаешь всегда одних и тех же
женщин. Хотелось бы чего-нибудь новенького.Постарайтесьженайтиодну
хотя бы... Послушайте! Вот идея! Попрошу-ка я этоготолстякапривестис
собой даму, которая была с ним в "Варьете".
Вандевр имел в виду начальника департамента, которыйдремалвкресле
посреди гостиной. Фошри забавлялся, наблюдая издали заэтимищекотливыми
переговорами. Вандеврподселктолстяку,которыйдержалсясбольшим
достоинством. Оба сминутуобсуждалиподнятыйвсемивопрос-каковы
истинные чувства, толкающие девушку уйти в монастырь. ЗатемграфВандевр
вернулся и сказал:
- Ничего не выходит. Он уверяет,чтоонапорядочнаяженщина...Она
откажется... А я готов держать пари, что видел ее у Лауры.
- Как, вы бываете у Лауры! - прошептал, тихо засмеявшись, Фошри.-Вы
отваживаетесь бывать в такихместах!..Ая-тодумал,чтотольконаш
брат...
- Э, милый мой, все надо испытать!
Усмехаясь, с блестящими глазами,онисталирассказыватьдругдругу
подробности о заведении на улице Мартир, где у толстойЛаурыПьедферза
три франка столовались дамочки, находившиесявременновзатруднительных
обстоятельствах. Нечего сказать - заведение. Все эти дамочки целовалисьс
Лаурой в губы. В эту минуту графиня Сабинаповернулаголову,поймавна
лету какое-то слово, и молодые люди отошли,прижимаясьплечомкплечу,
возбужденные, развеселившиеся. Они не заметили, что около нихстоялЖорж
Югон, который слышал их разговор итаксильнопокраснелдоушей,что
краска залила даже его девичью шею.Этотмладенециспытывалистыди
восторг. Как только матьпредоставилаемусвободу,онсталувиваться
вокруг г-жи де Шезель, которая, по его мнению, была единственнойшикарной
женщиной. И все же ей далеко до Нана!
- Вчера вечером, - сказала г-жа Югон, - Жорж провел меня в театр. Да, в
"Варьете",я,наверное,летдесятьтамнебывала.Мальчикобожает
музыку... Мне совсем не было весело, но Жоржу там понравилось!..Странные
нынче пишут пьесы. Впрочем, должна сознаться, музыка меня не волнует.
- Как, вы не любите музыку! - воскликнулаг-жаДюЖонкуа,закатывая
глаза. - Можно ли не любить музыку!
Тут все заохали. Никто не произнес ни словаопьесев"Варьете",в
которой добрейшая г-жа Югон ничего не поняла; дамы знали содержание пьесы,
но не говорили о ней.