Разговор становился более вялым, гостиную одолевалаусталость.
Штейнер снова принялся обрабатывать депутата, приперев его к углу козетки.
Г-н Вено, очевидно, испортивший себе зубы сластями, ел сухое печеньеодно
за другим, грызя его как мышка, а начальник департамента, уткнувшись носом
в чашку, без концапилчай.Графинянеторопливообходилагостей,на
секунду останавливаясь и вопросительно глядя на мужчин, потом улыбаласьи
проходила дальше.Отогня,пылавшеговкамине,онаразрумяниласьи
казалась сестрой, а не матерью Эстеллы, сухопарой и неуклюжей по сравнению
с ней.КогдаграфиняподошлакФошри,беседовавшемусеемужеми
Вандевром,собеседникизамолчали.Сабиназаметилаэто,ине
останавливаясь, передала чашку чая не Фошри, а Жоржу Югону, которыйстоял
дальше.
- Вас желает видеть у себя за ужиномоднадама,-веселопродолжал
разговор журналист, обращаясь к графу Мюффа.
Граф, лицо которого весь вечер оставалосьсумрачным,казалось,очень
удивился.
- Какая дама?
- Да Нана же! - сказал Вандевр, желаяпоскорееразделатьсясосвоим
поручением.
Графсталещесерьезнее.Унегослегкадрогнуливекиилицо
страдальчески сморщилось, точно от боли.
- Но ведь я не знаком с этой дамой, - пробормотал он.
- Позвольте, вы у нее были, - заметил Вандевр.
- Как был?.. Ах да, на днях, поделублаготворительногообщества.Я
забыл совсем... Но это безразлично, я с ней не знаком и не могу принять ее
приглашения.
Он говорил ледяным тоном, давая понять, что считает шутку неуместной.
Человеку его звания не подобает сидеть за столом у такой женщины.Вандевр
возмутился: речь идет об ужиневобществеаристократов,италантвсе
оправдывает. Граф не слушая доводов Фошри, рассказавшего про один обед, на
которомшотландскийпринц,сынкоролевы,сиделрядомсбывшей
кафешантанной певицей, наотрез отказался. Он даже не скрыл раздражения при
всей своей чрезвычайной учтивости.
Жорж и Ла Фалуаз, стоявшие друг против друга с чайными чашками в руках,
услыхали этот краткий разговор.
- Вот как! Значит, это у Нана, - пробормотал ЛаФалуаз,-какжея
сразу не догадался!
Жорж неговорилнеслова,нолицоегопылало,белокурыеволосы
растрепались,голубыеглазасверкали;пороквкоторыйонокунулся
несколько дней назад, разжигал и возбуждал его. Наконец-тоонприобщится
ко всему, о чем мечтал!
- Дело в том, что я не знаю ее адреса, - продолжал Ла Фалуаз.
- Бульвар Осман, междуулицамиАркадиПаскье,четвертыйэтаж,-
выпалил Жорж.
Заметив, что Ла Фалуаз удивленно смотрит на него, он прибавил, вспыхнув
и пыжась от тщеславия и смущения:
- Я тоже там буду, она пригласила меня сегодня утром.
В это время в гостиной все зашевелились.ВандевриФошрибольшене
могли уговаривать графа.
ВандевриФошрибольшене
могли уговаривать графа. Вошел маркиз де Шуар, и все поспешили кнемуна
встречу. Он двигался струдом,волочаослабевшиеноги,иостановился
посреди комнаты, мертвенно бледный, щуря глаза, как будто вышел из темного
переулка и свет от ламп слепит его.
- А я уж не надеялась увидеть вас сегодня, папа, - проговорила графиня.
- Я бы беспокоилась всю ночь.
Он посмотрел на нее, и ничего не отвечая, словно не понимал, о чемшла
речь. Крупный нос на его бритом лице казался огромной болячкой,анижняя
губа отвисла. Г-жа Югон, видя, что он изнемогает от усталости,прониклась
глубоким состраданием к нему и участливо сказала:
- Вы слишком много работаете. Вам надо бы отдохнуть. Внашемвозрасте
мы должны уступить работу молодым.
- Работу? Ну да, конечно, работу, - произнес он наконец. -Каквсегда
много работы...
Маркиз уже пришел в себя, выпрямил сгорбленную спину, провелпривычным
жестом руки поседымволосам;редкие,зачесанныезаушизавиткиих
растрепались.
- Над чем же вы так поздно работаете? - спросила г-жа ДюЖонкуа.-Я
думала, вы на приеме у министра финансов.
Но тут вмешалась графиня.
- Отец работает над одним законопроектом.
- Да, да, законопроект, - проговорил он,-именнозаконопроект...Я
заперся у себя в кабинете... Это касается фабрик. Мне хотелосьбы,чтобы
соблюдался воскресный отдых. Право стыдно, что правительство действуетне
энергично. Церкви пустеют, мы идем к гибели.
Вандевр взглянул на Фошри. Обастоялипозадимаркизаивнимательно
осматривали его. Когда Вандевру удалось отвестиеговсторону,чтобы
поговорить о той красивой даме, которуюмаркизвозилзагород,старик
притворился, будто очень удивлен.Бытьможетеговиделисбаронессой
Деккер, у которой он гостит иногда по нескольку дней в Вирофле? В отместку
Вандевр огорошил его вопросом:
- Скажите, где выбыли?Уваслокотьвесьвпаутинеивыпачкан
известкой.
- Локоть? - пробормотал маркиз, немного смутившись. - А всамомделе,
верно... Какая-то грязь пристала... вероятно, я запачкал его, спускаясь из
своей комнаты.
Гости стали расходиться. Близилась полночь. Два лакея бесшумноубирали
пустые чашки и тарелочки из-подпеченья.Дамысноваобразоваликружок
вокруг камина, но более тесный;разговорсталнепринужденнее,кконцу
вечера все утомились. Гостиная постепенно погружалась в дремоту,состен
сползалидлинныетени.Фошрисказал,чтопорауходить,носнова
засмотрелся на графиню Сабину. Она отдыхала от обязанностейхозяйкидома
на обычном своем месте, молча устремиввзгляднадогоравшуюголовешку;
лицо ее было так бледно и замкнуто, что Фошри взяло сомнение.Вотблеске
догоравшегокаминачерныйпушокнародинкеказалсясветлее.Нет,
решительно родинка такая же, как у Нана,дажецветсейчастотже.Не
удержавшись, он шепнул об этом на ухо Вандевру.