- Ребята,помните,чтомызавтраиграем...-кричалБорднав.-
Берегитесь, не пейте много шампанского!
- Я перепробовал всевозможные вина во всех пяти частях света, - говорил
Фукармон. - Да! Самые необычайные спиртные напитки, такие напитки, которые
могут убить человека на месте...Иничего...никакнемогуопьянеть,
пробовал, да ничего не выходит.
Он был очень бледен, очень хладнокровен и все время пил, откинувшись на
спинку стула.
- Довольно, - шептала ему Луиза Виолен, - перестань,будетстебя...
Недостает только, чтобы мне пришлось возиться с тобою всю ночь.
Опьянение вызвало на щеках ЛюсиСтьюартчахоточныйрумянец,аРоза
Миньон разомлела, и глаза ее увлажнились. Объевшаяся и обалдевшая от этого
Татан Нене бессмысленно смеялась собственной глупости. Остальные -Бланш,
Каролина, Симонна, Мария - говорили все разом, тараторя о своихделах,о
споре с кучером, о предполагавшейся прогулке загород,илирассказывали
запутанные истории об отбитых любовниках,которыевозвращалиськсвоим
возлюбленным. Но когда один из молодых людей,сидевшихрядомсЖоржем,
сделал попытку поцеловать Леа де Орн, она слегка ударила его и воскликнула
с благородным негодованием:
- Послушайте, вы! Не смейте меня трогать!
А Жорж, сильно захмелевший и чрезвычайно возбужденныйблизостьюНана,
очень серьезно обдумывал, не полезть ли ему на четвереньках под стол ине
свернуться ли клубочком, как собачонка, у ног молодойженщины.Никтобы
его не заметил, он бы смирно сидел там. НокогдапопросьбеЛеаДагнэ
предложил пристававшемукнейгосподинууспокоиться,Жоржвдругтак
огорчился, словно его отругали; все глупо, бессмысленно, насветеничего
нет хорошего. А Дагнэпродолжалшутить,заставлялеговыпитьбольшой
стакан воды и спрашивал, что с нимбудет,еслионокажетсянаединес
женщиной, если после трех рюмок шампанского он уже еле держится на ногах.
- Знаете, - говорил Фукармон, - вГаваннеделаютводкуизкаких-то
диких ягод, настоящий огонь... Так вот, как-то вечером я выпил целыйлитр
- и ничего, на меня это совершеннонеподействовало...Большетого,в
другой раз, на Коромандельскомпобережье,дикаринапоилинаскакой-то
дрянью, похожей на смесь перца с купоросом; и тут-хотьбычто...Не
пьянею, да и только.
Вдруг ему не понравилось лицо сидевшего напротив негоЛаФалуаза.Он
стал зубоскалить на его счет и говорить дерзости. ЛаФалуаз,укоторого
сильно кружилась голова, ерзал на месте, прижимаясь кГага.Окончательно
его встревожило то обстоятельство, что кто-то взял у него носовойплаток;
спьянойнастойчивостьюонтребовал,чтобыемувозвратилиплаток,
спрашивал соседей, лез под стол и шарил под ногами; а когда Гагапыталась
его успокоить, он бормотал:
- Ужасно глупо! В уголке вышиты мои инициалы и корона... это может меня
скомпрометировать.
- Послушайте-ка вы, господин Фаламуаз,Ламафуаз,Мафалуаз!-кричал
Фукармон.
Он считал, что очень остроумно добесконечностиковеркатьимя
молодого человека.
Ла Фалуаз обозлился.Он,запинаясь,сталговоритьчто-тоосвоих
предках и грозил запустить в Фукармона графином. Граф де Вандеврвыспался
и стал уверять, что Фукармон большойшутник.Действительно,всевокруг
смеялись. Ла Фалуаз был совершенно сбит с толку, смущенно уселсянасвое
место и послушно принялся есть, как приказал ему строгим тоном кузен. Гага
снова прижалась к Ла Фалуазу,ноонвремяотвременивсежебросал
исподлобья боязливые взгляды на гостей, продолжая искать платок.
Тогда Фукармон окончательно разошелся и стал приставать к сидевшемуна
другомконцестолаЛабордету.ЛуизаВиоленвсяческистараласьего
утихомирить, потому что, по ее словам, когда он заводит ссоры, этообычно
плохокончалосьдлянее.ОнпридумалвшуткуназыватьЛабордета
"сударыней".Эташутка,очевидно,оченьегозабавляла,таккакон
беспрестанно повторял ее, а Лабордет, пожимая плечами, каждый раз спокойно
замечал:
- Замолчите, любезнейший, ведь это глупо.
Видя,чтоФукармоннеунимается,а,наоборот,неизвестнопочему
переходит на оскорбления, Лабордет перестал емуотвечатьиобратилсяк
графу де Вандевру:
- Угомоните вашего приятеля, я не желаю ссориться.
Дважды он дрался на дуэли. С ним раскланивались, еговсюдупринимали.
ВсерешительновоссталипротивФукармона.Быловесело.Гостидаже
находили, что он очень остроумен, но из этого еще неследовало,чтоему
можно позволить испортить всем вечер. Вандевр,породистоелицокоторого
покрылосьпятнами,потребовал,чтобыФукармонпризналзаЛабордетом
принадлежность к сильномуполу.Остальныемужчины-Миньон,Штейнер,
Борднав, - уже сильно захмелевшие, тоже вмешались и кричали, заглушаяего
слова. И только сидевшийвозлеНанапожилойгосподин,окоторомвсе
позабыли, величественно улыбался и следил усталым взором заразыгравшимся
скандалом.
- Послушай, милочка, не выпить ли нам кофе здесь? - сказалБорднав.-
Тут очень хорошо.
Нананесразуответила.Ссамогоначалаужинаонаперестала
чувствовать, что находится у себя дома. Вся эта шумная толпа,подзывавшая
лакеев, державшаясяразвязно,каквресторане,словнозахлестнулаи
ошеломила ее. Она даже забыла свою роль гостеприимной хозяйки и занималась
исключительно сидевшим рядом с нейШтейнером.Онаслушалаего,качала
головой и продолжала отказываться от егопредложений,вызывающесмеясь.
Выпитое шампанскоеразрумянилоейщеки,губыеебыливлажны,глаза
блестели; а банкир набавлял ценувсякийраз,каконаленивоповодила
плечами или сладострастно выпячивала грудь, поворачивая голову. Он заметил
около уха местечко, нежное, как атлас, сводившее его с ума.