Слышалсяшепот,шагиходившихвзади
вперед за кулисами людей, а доносившиеся со сцены голоса актеров звучали в
спертом воздухе странно, заглушенно и поразительно фальшиво. А дальше,за
смутным шумом оркестра, чувствовалось дыхание наполнявшейзалтолпы;по
временам оно росло, и зрители разражались смехомиаплодисментами.Хотя
публики не было видно, присутствиеееощущалосьдажевминутыполной
тишины.
- Здесь дует, -сказалавдругНана,плотноукутываясьвмеха.-
Взгляните, Барильо, я уверена, что где-нибудь открыто окно...Право,тут
околеть можно.
Барильо божился, что самвездевсезакрыл.Можетбыть,где-нибудь
разбито стекло. Актеры постоянно жаловались на сквозняки. В тяжкуюдухоту
зала временами врывались струи холодного воздуха. Это былнастоящийочаг
простуды, как говорил Фонтан.
- Посмотрела бы я на вас, кабы вы были в декольте, - продолжала Нанас
досадой.
- Тес!.. - шепнул Борднав.
Роза так лукаво спела одну из фраз дуэта,чтоаплодисментызаглушили
оркестр.Наназамолчала,лицоеесталосерьезным.Междутемграф
направился было в один из проходов между декорациями, но Барильо остановил
его, предупреждая, что там просвет на сцену.
Мюффа видел декорации наизнанку и вкось; перед ним была задняясторона
рам, скрепленных густым слоем старых афиш, и уголок сцены -пещераЭтны,
вырытая в серебряном руднике, скузницейВулканавглубине.Спущенная
рампа заливала огнем фольгу, наложенную широкими мазками. Подвижные стойки
с синими и красными колпачками былирасположеныстакимрасчетом,что
получилось впечатлениепылающейкузни;анатретьемпланепоземле
стелились полосами огоньки газа, оттенявшие груду черных скал. Итам,на
возвышении с легким наклоном,средикапельсвета,похожихнаплошки,
зажженные в траве во время какого-нибудь народногопраздника,дремалав
ожидании своего выхода старая г-жа Друар, игравшая роль Юноны.
Закулисамипроизошлонебольшоедвижение.Симонна,толькобыло
приготовившаяся слушать Клариссу, вдруг воскликнула:
- Посмотри-ка, Триконша!
Это действительно была Триконша, старуха с длинными локонами иосанкой
графини, вечносоветовавшаясясадвокатами.ЗаметивНана,онапрямо
направилась к ней.
- Нет, - сказала Нана, быстро обменявшись с ней несколькими словами,-
теперь нельзя.
У Триконши был серьезный вид. Прюльермимоходомпожалейруку.Две
статисткисмотрелинанеесволнением.Она,по-видимому,что-то
соображала,затемкивнулаголовойСимонне.Ибыстрыйобменсловами
возобновился.
- Хорошо, - сказала наконец Симонна. - Через полчаса.
Но когда она поднималась к себе в уборную, г-жа Брон, снова разносившая
письма, передала ей записку. Борднав, понизивголос,злобновыговаривал
привратнице за то, что она впустила эту бабу, Триконшу; и какразвтот
вечер! Возмущался он все из-заприсутствияеговысочества.
- Хорошо, - сказала наконец Симонна. - Через полчаса.
Но когда она поднималась к себе в уборную, г-жа Брон, снова разносившая
письма, передала ей записку. Борднав, понизивголос,злобновыговаривал
привратнице за то, что она впустила эту бабу, Триконшу; и какразвтот
вечер! Возмущался он все из-заприсутствияеговысочества.Г-жаБрон,
тридцать лет прослужившая в театре, отвечала недовольным тоном: откудаей
было знать? У Триконши дела совсемиздешнимиактрисами;г-ндиректор
двадцатьразвиделееиничегонеговорил.ПокаБорднавизрыгал
ругательства,Триконшаспокойноивнимательноразглядывалапринца,
взвешивая еговзглядом.Улыбкаосветилаеепожелтевшеелицо,иона
медленно вышла, провожаемая почтительными взглядами всех этих бабенок.
- Значит, сейчас? - спросила она, обернувшись к Симонне.
Симонна оказалась в большом затруднении. Письмо было от одного молодого
человека, которому она назначила вечером свидание. Онаотдалаг-жеБрон
записочку, где было нацарапано: "Дорогой, сегодня невозможно,язанята".
Но Симонна беспокоилась, как бы он не стал все-таки ееждать.Втретьем
действии она не играла, иейхотелосьуйтитотчасже.Онапопросила
Клариссу пойти взглянуть, там ли молодой человек.УКлариссывыходбыл
лишь в конце акта,поэтомуонапошлавниз,покаСимоннанаминутку
поднялась в их общую уборную.
Внизу, в распивочной г-жиБрон,одинокопилигравшийрольПлутона
статист в широкой красноймантиисзолотымиязыкамипламени.Лавочка
привратницы,очевидно,оченьбойкоторговала,потомучтоуглубление
погребкаподлестницейбылосовершенномокроотгрязныхополосков.
Кларисса подобрала свою тунику Ириды, волочившуюся по грязнымступенькам.
Из предосторожностионаостановиласьуповороталестницыи,вытянув
голову, заглянула в привратницкую. Чутье ее необмануло.ЭтотидиотЛа
Фалуаз продолжал сидеть там, на том же стуле, между столомипечкой.Он
притворился, будто уходит, но тотчас же вернулся.Привратницкаявсееще
былапереполненаизящноодетымимужчинамивперчатках,сидевшимив
смиренной, терпеливой позе. Они ожидали, серьезно глядя друг на друга.На
столеосталисьлишьгрязныетарелки.Г-жаБронтолькочтораздала
последние букеты; одна отвалившаяся розаосыпаласьвозлечернойкошки,
свернувшейся клубочком, а котята подняли невероятную возню, прыгая бешеным
галопом между ногами ожидавших мужчин. У Клариссы намгновениепоявилось
желание выгнать Ла Фалуаза. В довершение всего этого этот кретин нелюбил
животных. Он поднимал локти, чтобы не прикоснуться к кошке.
- Берегись, она тебя хватит! - сказал шутник Плутон, вылезая ивытирая
себе рот тыльной стороной руки.
Кларисса раздумала устраивать Ла Фалуазу сцену. Онавидела,какг-жа
Брон передала письмо Симонны молодому человеку; тот прошел в вестибюльи,
прочитавприсветегазовогорожка:"Дорогой,сегодняневозможно,я
занята", удалился, - очевидно, он привык кподобнымотказам.