- И он полез в карман, сжимаявкулакекомокистертых
бумажек и мелочь. - Ну вот, раз цена этой корове восемь долларов,значит,
я вам столько и должен за зимовку. Теперь, значит, ей цена все шестнадцать
долларов, хоть ей это и невдомек. Вот. Берите ваши денежки,ипустьваш
негр накинет на нее эту веревку, а я...
- Эта корова осенью и восьми долларов не стоила, - сказал Хьюстон. -А
теперь она стоит куда больше. И съелаонамоихкормовбольше,чемна
шестнадцать долларов. Уж не говорю, чтомоймолодойбыкпокрылеена
прошлой неделе. Верно ведь, Генри, на прошлой неделе? - спросил он негра.
- Да, сэр, - сказал негр. - В прошлый вторник. У меня записано.
- Сказали бы вы мне раньше, не пришлось бы вашему быку стараться, даи
вашему негру с его вилами тоже, - сказал Мни к. И обратился к негру: - Эй,
бери веревку...
- Погоди, - сказал Хьюстон и тоже полез в карман.-Тысамназначил
цену корове - восемь долларов. Ладно, я ее покусаю.
- А вы сами только что сказали, что она подорожала, - сказал Минк. -Я
и сам собирался доплатить вам. Азанееяишестнадцатидолларовне
возьму, не то что восемь. Так что берите ваши денежки. И если вашему негру
трудно надеть на нее веревку, давайте я сам ее заберу. -Ионужестал
перелезать через загородку.
- Погоди, - сказал Хьюстон. Он спросил негра: - Сколько она, по-твоему,
сейчас стоит?
- Да, наверно, долларов тридцать, - сказал негр, - а то и всетридцать
пять.
- Слыхал? - сказал Хьюстон.
- Нет, - сказал Минк, влезая на загородку, - я негров не слушаю.Яим
приказываю. А если он не хочет обратать корову, велите ему не мешать мне.
- Не лезь через загородку, Сноупс, - сказал Хьюстон.
-Так,так,-сказалМинк,перекинуводнуногучерезверхнюю
перекладину и сжимая веревку красной, как мясо, рукой. - Еще скажете,что
вы так и привыкли - покупать корову с револьвером в руках.Аможет,вы,
когда выходите сеять хлопок или кукурузу, тоже с собой револьвер носите?
Это была картина: Минк с перекинутой через перекладину ногой, Хьюстон у
загородки с револьвером, опущенным книзу, а негр стоит не двигаясь, нина
кого не смотрит, прищурился, только белки глаз чуть видны.
- Предупредили бы меня заранее, я бы, может, тоже револьвер прихватил.
- Хорошо, - сказал Хьюстон.Онбережноположилревольвернастолб
загородки около себя. - Брось веревку. Перелезай через забор около столба,
где стоишь. Я отойду вон к тому столбу, а ты считай до трех-посмотрим,
кто его захватит, и начнем торги.
- А лучше пускай негр считает, - сказалМинк.-Емутолькоинадо
сказать "три!". У меня-то негра при себе нету. А, как видно, человекубез
негра и без револьвера не обойтись, когда с вами рядишься насчет скотины.
Он перекинул ногу обратно и спрыгнул на землю перед загородкой.
- Так что я, пожалуй, схожувлавку,поговорюсдядейБиллиис
констеблем. Видно, надо было мне с самого начала к ним пойти, а нетопать
сюда по такому холоду. Я бы попросил оставить тут веревку, не тащить же ее
домой, да вы, пожалуй, потом спросите с менядолларовтридцатьпятьза
хранение, - как видно, это ваша крайняя цена за все чужое, что попадаетк
вам на участок.
Я бы попросил оставить тут веревку, не тащить же ее
домой, да вы, пожалуй, потом спросите с менядолларовтридцатьпятьза
хранение, - как видно, это ваша крайняя цена за все чужое, что попадаетк
вам на участок. - Ужеуходя,онсказал:-Ну,пока!Аеслибудете
продавать скот по восемь долларов, смотрите, чтоб вам фальшивые денежки не
всучили.
Он шагал довольно твердо, но в такой пронзительной злобе,чтосначала
ничего перед собой не видел, и в ушах стоял страшныйзвон,будтокто-то
разрядил двустволку прямо у него над ухом. В сущности, онисвоюярость
предчувствовал, и теперь в одиночестве, без людей, лучше всего можнобыло
дать ей выветриться. Главное, ему было ясно, что он заранее предвидел все,
как оно потом и вышло, и теперь надо было только собратьсясмыслями.В
душеонпредчувствовал,чтоегозлаясудьбинанепременноизобретет
какую-нибудь каверзу, и то, что ему, очевидно, придется заплатить ещедва
с половиной доллара мировому судье Уорнеру забумагу,которуюконстебль
предъявит Хьюстону, отбирая у него корову, ничуть его неудивило:просто
снова вмешались _Они_, снова _Они_ испытывают, проверяют, сколько он может
вынести и выдержать.
Так что, в сущности, его неудивилоито,чтопроизошлопотом.В
сущности, он сам был виноват, он просто недооценил _Их_: ему казалось, что
отнести восемь долларов Хьюстону, накинуть веревку на корову иувестиее
домой - делонастолькопростое,настолькомелкое,что_Они_нипочем
вмешиваться не станут. Но тут оношибся:избавитьсяот_Них_былоне
так-то просто. Уорнер наотрез отказался выдать бумагу, наоборот,двадня
спустя семь человек, считая и негра, - он сам, Хьюстон, Уорнер,констебль
и два опытных торговца скотом, - стояли у загородки хьюстоновского загона;
и негр провел корову перед экспертами.
- Ну, как? - спросил наконец Уорнер.
- Я бы дал тридцать пять, - ответил первый торговец.
- А если ее покрыл породистый бык, я бы набавил до тридцати семи,даже
до тридцати семи с половиной, - сказал второй.
- Может, дали бы и сорок? - спросил Уорнер.
- Нет, - сказал второй, - а вдруг она не стельная?
- Потому-то я бы тридцати семи с половиной не дал, - сказал первый.
- Ладно, - сказал Уорнер, высокий, тощий, узкобедрый человек сгустыми
усами, точь-в-точь как у его покойного отца-кавалериста изфоррестовского
отряда. - Считайте тридцать семь с половиной. Значит, делим пополам. -Он
посмотрел на Минка. - Плати Хьюстонувосемнадцатьдолларовисемьдесят
пять центов и можешь забирать свою корову. Да ведь у тебя,наверно,нету
восемнадцати долларов и семидесяти пяти центов?
Он стоял спокойно,положивдокраснаобветренныеруки,торчащиеиз
рукавов, на верхнюю жердину загородки, в глазах у него совсем потемнело, в
ушах стоял звон,будтокто-торазрядилдвустволкупрямоунегонад
головой, но на его липе застыло неопределенноекроткоевыражение,почти
похожее на улыбку.
- Нету, - сказал он.
- Может быть, егородич,Флем,дастемуденег?-спросилвторой
скотопромышленник.