И он тут
же черкнул письмецо в Антверпен.
"Он ничего не забыл, - с благодарностью думал Верагут, - верно, внашу
последнюю встречу мы пили только мозельское,а однажды вечером даже кутнули
как следует".
Он прикинул, что в подвале, где ему редкодоводилось бывать, наверняка
большене осталось мозельского. Надо будет сегодня жесделать заказ, решил
он.
Сноваусевшисьпередхолстом,оноставалсяврассеянии,что-то
тревожило его и не давало достичь той степени концентрации, когда сами собой
приходят удачные решения.Поэтому он поставил кисть в стакан, сунулписьмо
друга в карман и с нерешительным видом медленно вышел из дома. Ярко сверкало
насолнцеозеро,начиналсябезоблачныйлетний день, залитый светом парк
звенел птичьими голосами.
Верагутпосмотрелначасы. Должнобыть,утренние урокиПьерауже
кончились. Онбесцельнопобрелпопарку,бросилрассеянныйвзглядна
коричневые,усыпанные солнечными бликами дорожки, прислушалсяктому, что
делалосьвстаром доме, прошелмимоигровойплощадки Пьера, накоторой
стояли качели и высилась куча песка.Наконецонподошел ксаду и мельком
взглянулнакроныконскихкаштанов,втенистойлиствекоторыхеще
сохранились радующиеглаз яркиесоцветия.Надполураскрывшимися розовыми
бутонами вживойизгородивокруговощныхгрядокслегкимпрерывистым
гудением кружилисьпчелы, сквозьтемную листвудеревьевдонеслисьудары
часов на башне господского дома. Часы отбивали времянеправильно, и Верагут
снова подумал оПьере, который носился с честолюбивоймечтой когда-нибудь,
став взрослым, починить старый ударный механизм.
Вдругиз-заживойизгородипослышалисьголосаишаги,мягкои
приглушеннозвучавшиевзалитомсолнцемвоздухе, которыйбылнаполнен
гудениемпчел, криками птицигустымароматомгвоздик ибобов,лениво
поднимавшимся надгрядками. Это были его женаи Пьер. Верагут замер и стал
внимательно прислушиваться.
- Они еще не созрели, надоподождать пару деньков,- услышал он голос
жены.
В ответраздался смех и детский щебет. На неуловимо короткое мгновение
Верагутупоказалось,будтоотэтоймирнойсадовойзелени,отнежно
звучавшего в напряженнойлетней тишиненевнятногоголоскасынананего
повеяло собственнымдетством.Онподошелк изгородиичерез щель между
вьющимисяпобегами заглянул вогород, гденаосвещенной солнцемдорожке
стояла его жена в утреннем платье, державруке цветочные ножницы и легкую
коричневую корзинку. От нее до изгороди было не больше двадцати шагов.
Художник на миг задержался на нейвзглядом. Крупнаяфигура, серьезное
лицо разочарованнойженщины.Онасклонилась над цветами, лицо скрылосьв
тени большой соломенной шляпы с обвисшими полями.
Крупнаяфигура, серьезное
лицо разочарованнойженщины.Онасклонилась над цветами, лицо скрылосьв
тени большой соломенной шляпы с обвисшими полями.
- Как называютсяэти цветы? -спросил Пьер. Вего каштановых волосах
играли солнечные блики, голыезагорелые ноги при ярком освещениивыглядели
тощими, а когда он нагнулся, в вырезе блузы под загорелым затылком мелькнула
белая кожа спины.
- Гвоздики, - ответила мать.
- Да, я знаю, - продолжал Пьер, - но мне хочется знать, как их называют
пчелы. Должно же у них быть название и на пчелином языке.
- Разумеется, но этого незнает никто, кроме самихпчел. Бытьможет,
они называют их медовыми цветами.
Пьер задумался.
- Чепуха, -решительнообъявил он. - В клевереони находят ничуть не
меньше меда, да и в настурциях тоже. Не могут же они всем цветам давать одно
и то же название.
Мальчик внимательно разглядывалпчелу, котораякружилась над чашечкой
гвоздики,потом, звенякрылышками, зависла ввоздухе ижаднонырнулав
розоватое углубление.
"Медовыецветы!" -пренебрежительноподумалПьер, нопромолчал. Он
давно уже знал, что самые лучшие, самыеинтересные вещи невозможно понять и
объяснить.
Верагутстоялза изгородью и слушал,разглядываяспокойное, строгое
лицо жены ипрекрасное,нежное, раносозревшееличикосвоего любимца, и
сердце его каменело при мысли о том времени, когда его старший сын был таким
же ребенком. Он егопотерял, да и матьтоже. Но лишиться и этого малыша он
не хотел. Нет, только не это. Онхотел, как вор, подглядыватьза ним из-за
забора, хотел приманить его ксебе, а еслии этотмальчуган отвернется от
него, тогда и жить незачем.
По заросшей травой тропинке он неслышноотошел от изгороди и удалился,
держась в тени деревьев.
"Отбезделья мало проку", - с досадой подумал Верагути ускорил шаги.
Онвернулсяксвоемумольберту.Преодолеваяотвращениеиподчиняясь
выработаннойгодамипривычке,онснованастроилсянаработуиобрел
сосредоточенность,которая не позволяет ходить вокруг да околоивсе силы
направляет на то, что нужно сделать в данный момент.
В домеегождали к обеду. Ближек полуднюон тщательнопереоделся.
Выбритый,причесанный,всинем летнемкостюме, он выглядел не моложе, но
свежее и элегантнее, чем в потертомрабочем сюртуке. Взяв соломенную шляпу,
онхотел открыть дверь,ноона самараспахнуласьнавстречу ему, и вошел
Пьер.
Верагут наклонился и поцеловал мальчика в лоб.
- Как дела, Пьер? Учитель хорошо с тобой позанимался?
-Да, только с нимоченьскучно. Когда он рассказываеткакую-нибудь
историю, тонезатем,чтобы развлечьменя,ачтобыпреподать урок.И
заканчивает всегда одним и тем же: хорошие детидолжны вести себя так-тои
так-то.