.. Ты рисовал, папа?
-Да. Видишь ли, я писал рыб.Скороязакончукартину,завтраты
сможешь ее посмотреть.
Он взял мальчика за руку и вышел с нимиз дома. Ничто не оказывалона
него такоеблаготворное действие и небудоражило глубоко затаившуюся в нем
добротуи беспомощную нежность, как чувство,что он идет рядомс малышом,
подлаживаетсяпод его маленькиешажки идержит всвоей рукеего легкую,
доверчивую ручонку.
Когдаони вышлиизлеса и оказалисьнапоросшейтонкимиберезами
лужайке, мальчик огляделся и спросил:
- Папа, а мотыльки тебя боятся?
-С какой стати?Не думаю. Недавноодин очень долго сиделу меня на
пальце.
- Да, но сейчасневидно ни одного. Иногда, когда я иду к тебе совсем
одини прохожу в этом месте, по пути мне встречается много-много мотыльков,
язнаю,этоголубыемотыльки,ониузнаютменяисмелоподлетают
совсем-совсем близко. А мотыльков можно кормить?
-Ядумаю,можно. Давайвследующий раз попробуем. Надотихонечко
вытянуть руку скапелькой меданаладони, тогда мотыльки прилетят и будут
пить.
- Отлично, папа, давай попробуем. Только скажи маме, пусть она даст мне
немножко меду. Тогда она поймет, что он мне на самом деле нужен и что это не
глупости.
Опередивотца,Пьервбежалв открытую дверь и помчался поширокому
коридору. Мальчикужедавнобыл у материиприставалкнейсосвоей
просьбой, а ослепленный солнечным светом Верагут еще долгоискал в холодном
полумраке прихожей вешалку для шляпы и нащупывал рукой дверь в столовую.
Художник вошел и пожал жене руку. Она была чуть вышеего ростом, у нее
был здоровыйвид и осанистаяфигура. Ихотя онане любилабольше своего
мужа,новсеещевоспринимала потерюегорасположениякакпечальное,
необъяснимое и незаслуженное недоразумение.
- Можно садиться застол, - спокойным голосом сказала она. - Пьер, иди
вымой руки!
- А у меня новости, - художник протянул ей письмо своего друга. - Скоро
приедет Отто,иянадеюсь, что он пробудету нас некоторое время. Тыне
против?
- Господин Буркхардтможет занятьдве комнаты внизу, там ему никто не
станет мешать, он может входить и выходить, когда захочет.
- Да, это хорошо. Помедлив, она сказала:
- Я считала, что он приедет значительно позже.
- Он раньше выехал, до сего дня я тоже ничего не знал обэтом. Чтож,
тем лучше.
- Но он встретится здесь с Альбертом.
КогдаВерагутуслышалимясына,слицаегоисчезловыражение
удовлетворенности, а в голосе появились холодные нотки.
-Что случилось с Альбертом? -нервновоскликнул он.-Разве он не
собирался со своим другом отправиться пешком в Тироль?
-Я нехотела тебе говорить об этомраньше-небыло нужды.
-Разве он не
собирался со своим другом отправиться пешком в Тироль?
-Я нехотела тебе говорить об этомраньше-небыло нужды. Друга
пригласилиродственники, ионотказалсяот похода.Альберт приедет, как
только начнутся каникулы.
- И останется здесь на все время?
-Думаю, да. Я моглабына пару недель уехать с ним куда-нибудь,но
тебе это будет неудобно.
- Почемуже?Ямогбы взять Пьераксебе.Госпожа Верагут пожала
плечами.
- Прошу тебя, не заводи опять этот разговор! Ты же знаешь, я не оставлю
здесь Пьера одного.
Художник рассердился.
- Одного! - едко бросил он. - Когда я с ним, он не один,
- Я немогу его здесьоставить, не могуи нехочу. Бесполезно снова
затевать этот спор.
- Ну разумеется, ты не хочешь!
Онумолк. Вернулся Пьер, и они пошликстолу.Мальчиксиделмежду
родителями, которые стали чужими друг другу. Ониухаживали за ним, привычно
беседовали, иотецстарался растянуть трапезу, так какпосле обедамалыш
оставался смамойи не было никакой уверенности, чтосегодняонеще раз
заглянет в мастерскую.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В маленькойбоковушкерядом смастерскойРоберт мыл
палитруипучоккистей. В дверяхпоявилсяПьер.Он остановилсяи стал
смотреть.
- Грязная это работа, - рассудил он спустя некоторое время. - Вообще-то
живопись - прекрасная штука. Но я бы не хотел стать художником.
- А ты подумай какследует,-сказал Роберт.-У тебя ведь отец-
знаменитый художник.
- Нет, - решительно заявил мальчик, -это не для меня.Всегдабудешь
перепачкан,даикраскипахнутужасно.Яэтот запахлюблю,когда он
несильный, например когда вкомнате висит только чтозаконченная картина и
едва заметнопахнет краской; но в мастерскойзапах слишком резкий, уменя
начинает болеть голова.
Слугабросилнанегоиспытующийвзгляд.Емудавноужехотелось
высказатьмальчику, чтоон о немдумает, пожурить его. Но когдаПьер был
рядом, когдаРоберт видел его лицо,у него просто языкнеповорачивался.
Малыш былтак свеж, прелестен и серьезен, словно все сним и в нембыло в
полном порядке, и ему странным образом очень шел этотлегкий налет барского
высокомерия и не по годам раннего развития.
- Икемже в таком случае ты хотел бы стать, юноша?- строго спросил
Роберт.
Пьер опустил глаза и задумался.
- Ах, я, знаешь ли, вовсе не хочу быть кем-то особенным. Я только хочу,
чтобыскорее кончились школьные занятия. А летом я хочу носить только белую
одежду и белые башмаки, и чтобы на них не было ни малейшего пятнышка.
-Так-так, -с укоризнойпроговорил Роберт.