Я думаю,оннаписал еепрошлой осенью в Пиренеях, но сюдане
привозил.
Она выдержала паузу и сменила тему:
- Вы привезли Пьеру многоподарков,очень милосвашейстороны.Я
благодарю вас.
-О,этопустяки.Нояпрошувашего позволенияивамподарить
что-нибудьнапамятьоб Азии. Вынепротив? Я привезкое-какиеткани.
Хотите, я покажу их вам и вы выберете то, что вам понравится?
Емуудалосьпреодолеть ее вежливоесопротивление, завязатьшутливый
обменгалантнымилюбезностямиипривестизамкнутуюженщинувхорошее
расположение духа. Изсвоих запасов он выбрали принес наверх целую охапку
индийскихтканей, разложилмалайскийбатикихолстыручнойвыработки,
повесилнаспинкистульевкружеваишелкаипри этомнепереставая
рассказывал, где он увидел и купил -почти бесплатно - ту или иную материю,
в общем, устроилмаленький базар, веселый и пестрый. Онсоветовался с ней,
развешивал унее на руках кружева, объяснял, как они изготовлены, заставлял
ее развернуть самые красивые ткани, полюбоваться ими, пощупать, похвалить и,
наконец, оставить их у себя.
- Нет, - смеясь, воскликнула она под конец. - Эдак ясделаю вас нищим.
Я никак не могу оставить все это у себя.
-Пусть вас этоне беспокоит,- сосмехом возразил он. -Недавно я
посадил еще шесть тысяч каучуковых деревьев и скоро стану богат, как набоб.
КогдаВерагут зашел заним,он засталобоихза оживленной беседой.
Удивившисьтому,какой словоохотливой стала его жена, Верагутбез всякого
успехапопыталсяввязатьсявразговори принялсянеуклюже расхваливать
подарки.
- Оставь, этовсе дамские дела, - обратился к немудруг.- Пойдем-ка
лучше искупаемся!
И он, вывел Верагута из дома.
-Твоя жена ивпрямьничуть не постарела современи нашей последней
встречи, -начал Отто, шагая рядом, - Только, что она выглядела чрезвычайно
довольной. Значит, у вас в общем и целом все хорошо. Остается только старший
сын. Что он поделывает?
Художник пожал плечами и сдвинул брови.
- Ты его увидишь, он на днях приезжает. Я как-то писал тебе о нем.
Внезапно он остановился, наклонился к другу, пристально посмотрел ему в
глаза и тихо проговорил:
-Тывсе увидишь сам, Отто.Уменянетжелания обэтом говорить.
Увидишьсам... Будем веселиться, пока ты здесь, дружище!А сейчас пойдем к
озеру; я хочу снова поплавать с тобой наперегонки, как в детстве.
- Давай попробуем,-кивнулБуркхардт,делая вид,чтоне замечает
нервозности Иоганна. - И ты меня обставишь, мой милый, хотя раньше тебеэто
не всегда удавалось. Очень жаль, но у меня и впрямь наметилось брюшко.
Деньклонился кзакату. Озеротихо покоилось втенидеревьев, в их
кронах играл слабый ветерок, по узкой полоске синегонеба над озеромплыли
легкие лиловые облака, все одинакового вида и формы, семья за семьей, тонкие
и вытянутые в длину,словно ивовыелистья.
Художники егодруг стоялиу
скрытой посредикустарника будкидля переодевания,дверь которой никак не
хотела открываться.
- Ну, хватит, - воскликнул Верагут.-Замок заржавел. На кой ляднам
эта будка!
Он начал раздеваться. Буркхардтпоследовал его примеру. Когда ониуже
стояли на берегу ипробовали ногой спокойную, затененную воду, на них вдруг
повеялосладостным,счастливымдыханиемдалекого детства,они на минуту
замерли в предвкушении легкого, благостного соприкосновения с водой, и вих
душах тихо открылась изумрудная, вся залитая солнцем летняя долина времен их
юности; молча, повинуясь непривычному порыву чувства, они с легким смущением
окунули ноги в воду и смотрели, как на темно-зеленой поверхности торопливыми
полукружьями поблескивает вода.
Наконец Буркхардт решительно шагнул в воду.
- До чего же хорошо,- с наслаждением выдохнул он.- Между прочим, мы
все еще неплохосмотримся, и если не принимать вовнимание моебрюшко, то
нам обоим не откажешь в стройности.
Он поплыл, работая руками, тряхнул головой и нырнул.
- Ты и не знаешь, как славно тут у тебя! -с завистью воскликнул он. -
Через мои плантации протекает прекрасная река, но только сунь в нее ногу - и
большеее неувидишь:кишит проклятымикрокодилами. Асейчас вперед,и
посмотрим,комудостанетсябольшойпризРосхальде! Поплывемдо вон той
лестницы и обратно. Ты готов? Итак: раз... два... три!
Они с шумомоттолкнулисьи, смеясь, поплыли умеренным темпом,но над
ними все ещевитали образы детства, и онитотчас же принялисьсостязаться
всерьез,лицаихнапряглись,глазазасверкали, рукиширокимивзмахами
рассекаливоду.Ониодновременнодостиглилестницы,одновременно
оттолкнулисьот нееиустремилисьтем жепутемобратно,и тут мощными
гребками художник вырвался вперед и на мгновение раньше пришел к финишу.
Тяжело дыша, онистояли в воде, вытирали глаза и молча, удовлетворенно
улыбалисьдругдругу; обоим казалось,что толькосейчас они сновастали
старыми товарищамиитолькосейчасначала исчезатьмаленькая, фатальная
пропасть отчуждения, разделявшая их.
Одевшись, с посвежевшими лицами и облегченной душой сидели они рядышком
наплоских каменных ступенях ведущей кводе лестницы,смотрелина темную
поверхность озера, котороенапротивоположнойстороне, где былаовальная
бухточка с нависшими над водойкустами,ужетерялосьвтемно-коричневых
сумерках, лакомились крупными ярко-красными вишнями из коричневого бумажного
кулька,которыйонивзялиуслуги,ис легкимсердцемнаблюдализа
наступлениемвечера,покагоризонтальные лучи заходящегосолнцавсе еще
пробивалисьсквозькроныдеревьевизолотистымиотблесками сверкали на
прозрачныхкрылышках стрекоз. Целый часони не переставая,перескакивая с
предметана предмет, болталио годахсвоего учения, об учителяхибылых
школьных товарищах, о том, кто и кем стал.