– Докажите это тем, что не убьете себя, – ответила Тай Чонг.
– Я уже обещал, что не совершу ритуал, пока нахожусь у вас на службе, – заверил ее я.
– Вы все‑таки собираетесь сделать это, когда уволитесь? – удивленно переспросила она. – Несмотря на то, что он согласился взять вас назад?
– Не знаю, – ответил я. – Попрошу этического наставления у Матери Узора.
– Но она наверняка запретит вам! Ваш Дом сейчас получает больше денег, чем в самом начале!
– Эти деньги – плата за нечистую совесть, – ответил я.
– Чепуха! – фыркнула она. – Это деньги узколобого фанатика, который платит за свою глупость.
– Я приму ваш совет во внимание, – уклончиво ответил я.
– Мы еще поговорим об этом позже, – пообещала она. Наступила неловкая пауза.
– Мне кажется, мы все решили, Леонардо?
– Значит, сейчас я должен явиться к Аберкромби?
Она покачала головой.
– Нет. Я уже заказала вам билет на Шарлемань.
– На Шарлемань, Достойная Леди?
– Ваши чувства к мистеру Аберкромби для меня не секрет, – сказала она. – И кому‑то же надо удостоверить подлинность картины Валентина Хита.
Она замялась.
– Я не смогла заказать для вас каюту первого класса. Вас туда просто не пустят.
– Я не обижаюсь, Достойная Леди.
– Да, но я обижаюсь, – сказала она. – Чтобы как‑то это компенсировать, я заказала для вас первоклассные апартаменты в лучшем отеле Шарлеманя.
– Шарлемань очень близко к центру Олигархии, – заметил я.
– Да, – кивнула она, вопросительно взглянув на меня.
– А моя специальность – произведения скопления Альбион, которое расположено на краю Внутренней Границы. Лучше будет, если кто‑нибудь другой установит подлинность картины.
– Если верить Валентину, ей всего два года, – ответила она. – Пусть он просто представит вам художника, и можете считать, что подлинность картины уже установлена.
– Но я не знаю, как ее оценить, ни по уровню живописи, ни в деньгах, Достойная Леди, – возразил я.
– Это не имеет значения. Сколько бы мы ни заплатили Валентину, мы получим прибыль, перепродав ее Аберкромби.
– Если картине всего два года и вас не интересует ее стоимость, зачем вообще посылать кого‑нибудь для подтверждения подлинности? – озадаченно спросил я.
– Причин две, – объяснила она. – Во‑первых, я намереваюсь поставить Аберкромби в счет каждую мелочь, на которую вы потратитесь в пути, и хочу, чтобы вы хорошо провели время на Шарлемане. Считайте это оплаченным отпуском.
– А во‑вторых?
– Я мало знаю о женщине, изображенной на этих портретах, – продолжала она. – Но судя по диапазону коллекции Аберкромби, она жила и умерла очень давно – значит, у автора картины Хита должен быть какой‑нибудь исходный материал. Попробуйте узнать, какой именно. Если это художественное произведение, может быть, оно продается, и тогда мы приобретем его для Аберкромби.
Она помолчала.
– И еще, Леонардо? Если с вами снова свяжется Рубен Венциа, скажите ему, что вы обдумали его предложение и согласны иметь с ним дело.
– Но это будет неэтично.
– Картину у Валентина Хита мы уже фактически приобрели. У Венциа нет никакой возможности наложить на нее лапу. Но у него может быть полезная для нас информация, и не стоит совсем терять с ним связь.
Я вдруг оценил иронию ситуации:
– А Малькольм Аберкромби? Он ведь меня вчера уволил именно за то, что вы сегодня утром приказываете мне делать?
– Предоставьте Аберкромби мне, – сказала она хмуро и решительно.
Я вдруг оценил иронию ситуации:
– А Малькольм Аберкромби? Он ведь меня вчера уволил именно за то, что вы сегодня утром приказываете мне делать?
– Предоставьте Аберкромби мне, – сказала она хмуро и решительно.
Потом встала и провела меня до двери.
– Увидите, все обернется к лучшему.
На прощанье я получил кипу документов.
– Вот это, – указала она на один из них, – ваш пропуск с места работы, с ним вас пустят во все общественные учреждения на Шарлемане.
Однако люди там весьма просвещенные, – добавила она, – так что вряд ли его будут проверять.
– А это, – и она указала на другой документ, – ваш паспорт второго класса, по которому вы сможете передвигаться в пределах пятисот световых лет от Шарлеманя в течение тридцати дней. Это на случай, если художник живет в каком‑нибудь соседнем мире. И поскольку у нас на той системе нет представительства, вот вам код кредитного счета, который я открыла в местном отделении Опекунского Банка. Вас обслужат по голосограмме, с вашей сетчаткой у сенсоров всегда возникает путаница. Можете снять со счета до двадцати тысяч кредитов.
Она сделала паузу.
– Это на случай, если у Аберкромби вдруг не хватит совести выполнить свои обязательства перед вами. Надеюсь, у вас есть номер его банковского и кредитного счета?
– Да, Достойная Леди.
– Вот голограмма Валентина Хита, чтобы вы смогли узнать его в космопорту.
– Мне кажется, ему будет гораздо легче узнать бъйорнна, который сойдет с корабля людей, Достойная Леди.
– Возможно, – согласилась она. – На случай, если он опоздает или где‑то застрянет, здесь на обратной стороне закодирован его адрес, найдете его дома.
Она вынула еще одну голограмму, совсем маленькую, и протянула мне.
– А это репродукция картины, которую вам надо будет проверить на подлинность.
Я бегло рассмотрел ее.
– Это та же самая женщина.
– Знаю, – ответила она. – Раз увидев, это лицо не забудешь.
Я снова посмотрел на репродукцию и обратил внимание на странную подпись под ней. Она казалась вполне разборчивой, но сколько я ни пытался ее прочитать, у меня ничего не получилось. В конце концов я протянул голограмму Тай Чонг.
– Не могу прочитать подпись, Достойная Леди.
– Это один из новейших шрифтов, его стали иногда употреблять в каталогах, – объяснила она. – Называется, кажется, Антарес‑Элегант.
Выглядит красиво, но я вполне понимаю ваши трудности при чтении.
Она присмотрелась к подписи.
– Здесь говорится, что художника зовут Серджио Маллаки. Вы о нем слышали?
– Нет, – ответил я. – А название картины там приведено?
– Да, – сказала Тай Чонг и передернула плечами. – Странное название, но звучит интригующе.
– Как она называется? – спросил я.
– «Черная Леди».
Глава 8
Увидев космопорт на Шарлемане, я понял, каким маленьким и незначительным был мир Дальнего Лондона.
Во‑первых, мы сели не на самой планете, а прибыли в огромный орбитальный ангар, где система публичного оповещения направляла прибывших пассажиров на пересадку, на таможенный контроль, в орбитальный отель или на челнок до планеты.
Не обнаружив Валентина Хита среди встречающих на причале, я направился прямо к таможенному пункту, подождал, пока мой багаж просканируют, прошел паспортную проверку и по очень медленной автоматической дорожке отправился к челночному причалу, собираясь лететь на планету. Ближайший рейс оказался почти через час, и поскольку еда на борту была рассчитана на человеческие вкусы, я стал искать ресторан, где обслуживают не‑людей.