Ближайший рейс оказался почти через час, и поскольку еда на борту была рассчитана на человеческие вкусы, я стал искать ресторан, где обслуживают не‑людей.
К моему удивлению, здесь таких не было. В нескольких ресторанах люди и не‑люди питались вперемешку, и никому это вовсе не казалось странным. Я вошел в одно заведение, все еще ожидая услышать, что инопланетянам, или хотя бы бъйорннам, сюда нельзя, и был немедленно препровожден к столику у стены. У меня за спиной двое людей пили кофе, обсуждая какие‑то спортивные соревнования, а за столиком слева сидели два теронца и лодинит. Теронцы ели лоснящееся жирное мясо, основной для них продукт питания, а лодинит жевал не поддающуюся описанию овощную массу.
На компьютерном экранчике над столиком появилось меню – на языке землян. Я свободно мог его читать, но попросил перевод на бъйорннский, просто посмотреть, что из этого выйдет. Через мгновение я уже бранил себя за вопиющее нарушение приличий, но прежде чем успел отменить или изменить просьбу, требуемый перевод появился. Не желая создавать новых трудностей, я заказал напиток из фруктов с мякотью, из тропической зоны Шарлеманя. На экране тут же появились два столбца – в первом перечень рас, которым напиток был вреден для здоровья (домариан, сеттов и эмранов особо предупреждали, что именно это сочетание фруктов для них – смертельный яд), а во втором – более короткий список рас, для кого он был не опасен, но при их метаболизме действовал, как интоксикант.
Бъйорннов не было ни в одном списке, я подтвердил заказ, и был молниеносно обслужен. С четверть часа я потягивал питье, наслаждаясь теплом и покоем, исходившими от множества посетителей. Наконец решил, что пора уходить, ввел в компьютер номер кредитного счета мистера Аберкромби, подождал подтверждения и вернулся на челночный причал.
Там меня снова поразили масштабы Шарлеманя. В большинстве человеческих миров, где мне приходилось бывать, был один главный город, иногда два;
Люди осваивали множество планет, и так быстро, что заселение везде только начиналось. Процветающие колонии начинались с небольших поселений, и становились крупными городами по мере того, как туда эмигрировало все больше людей, а неудачливые так и оставались обычными форпостами. Хотя я слышал о Делуросе VIII с населением в 17 миллиардов людей, и о таких крупных мирах, как Земля, Спика VI, Терразана и Сириус V, но я ни разу не был на такой планете, где люди освоили хотя бы мало‑мальски значительную территорию.
Теперь же я буквально тонул в потоке информации. На полированном настиле причала тянулось, наверное, полос двадцать разных цветов, и пассажиров направляли по эти линиям к челнокам соответствующих направлений: красный – в Централию, фиолетовый – в Блэкуотер, золотистый – в Нью‑Иоганнесбург, оранжевый – в район Восточной Границы, и так далее. Я знал, что Валентин Хит живет в городе под названием Океана, выбрал нужную полосу и пошел к челноку.
Сам челнок был разделен на отсеки, как все лайнеры Олигархии, с салоном первого класса примерно на три дюжины удобных мест для людей, и отсеками второго и третьего, с кислородной и хлористой средой и самыми разнообразными креслами для всех, от шеститонного касторианина до крошечного третаганзийца.
Я приготовился пройти в хвост, в отсек второго класса, когда заметил, что в начале салона первого класса уже сидит канфорит и трое голубоватых существ, шедших впереди меня, усаживаются в этом же салоне.
Я обратился к женщине в форме, распоряжавшейся в салоне.
– Простите, Достойная Леди?
– Что вам нужно? – отозвалась стюардесса.
Я показал на пустое сиденье перед собой.
– Можно?
– Что можно?
– Мне можно здесь сесть?
– Конечно, – ответила она. – При включенных двигателях стоять не разрешается.
– Я имел в виду салон первого класса, Достойная Леди.
– Я имел в виду салон первого класса, Достойная Леди.
– В челночных катерах нет классов, – сказала она.
– Но конструкция катера…
– Катер строился для системы Спинот, – объяснила она. – Он недавно куплен и еще не переоборудован. Садитесь на любое место, где вам удобно.
– Спасибо, Достойная Леди, – сказал я, а сам дошел до конца прохода и заглянул в отсек второго класса.
Он был почти забит, и в другое время я бы немедленно туда вошел и занял место, но в салоне первого класса было наполовину пусто, и я решил, что на этот раз полечу здесь, просто чтобы узнать, как себя чувствуют пассажиры‑люди. Приняв решение, я выбрал место и пристегнулся, проверив, чтобы ремни равномерно охватывали мое тело, и представляя, что сказали бы Аберкромби и моя Мать Узора, если бы видели меня сейчас.
Краткий перелет на Шарлемань был небогат событиями, и через пару минут после посадки я уже стоял у выхода с причала, высматривая Валентина Хита. Я не нашел его и в конце концов направился к компьютерному терминалу, узнать, не оставил ли он для меня сообщения. Он ничего не оставлял.
Я решил, что лучше сначала поселиться в отеле, а уж потом попробовать связаться с Хитом. Приняв такое решение, я отправился в багажное отделение, получил багаж и зарегистрировал у представителя полиции Океаны свою голосограмму.
Потом я вышел на улицу и оказался под ярким солнцем Шарлеманя. По проезжей части шелестел бесконечный поток машин. Одна из них остановилась прямо передо мной, распахнулась задняя дверца, и водитель, коренастый лысеющий человек, произнес с заискивающей улыбкой:
– Добро пожаловать в Океану. Куда вас доставить?
– Мне нужно в отель «Эксцельсиор», уважаемый, – произнес я на диалекте Почетных гостей.
– Вам заказан номер?
– Разумеется, – ответил я и сел в машину, втащив за собой багаж. – Почему вы спрашиваете?
Он пожал плечами, машина тронулась.
– Там обычно нет свободных мест. Я подумал, что сэкономлю вам плату за проезд, если вы не сделали заказ заранее.
– Вы очень внимательны.
– Это моя работа, – сказал он. – Вы впервые на Шарлемане?
– Впервые, – сказал я.
– Надеюсь, вам здесь понравится.
– Я в этом совершенно уверен, – ответил я, смотря в окно на широкую равнину, покрытую бурой выжженной травой. – Можно задать вам вопрос, уважаемый?
– Валяйте.
– Ваш прекрасный город носит название Океана, – заметил я. – А где же океан?
Он рассмеялся.
– Не то время года.
– Я вас не понимаю.
– Мы всего в паре сотен миль к югу от экватора, так что вместо лета и зимы у нас засуха и сезон дождей. Видите равнину? – спросил он, показав рукой в окно.
– Да.
– Ну вот, когда начинаются дожди, она превращается в озеро, почти двести миль в ширину и примерно восемнадцать дюймов глубиной. Первый человек, который поставил здесь свое заведение, явился как раз после дождей, принял лужу за океан, и место назвал Океана. Когда он сообразил, какого дурака свалял, название уже было одобрено Корпусом Пионеров, зарегистрировано в департаменте картографии на Калибане, и менять его было бы чертовски много хлопот.
Он сделал паузу, потом добавил:
– Вот почему космопорт так далеко от города. Будь он ближе, его бы полгода покрывала вода.
– Как интересно, – произнес я.
– Не так интересно, как хлопотно, – снова рассмеялся водитель. – К нам до сих пор попадают случайные туристы, заказывают себе отпуск, соблазнившись названием.