Он повернулся ко мне.
– Запомните, Леонардо: если кто‑нибудь скажет вам, что ему не нужны деньги, немедленно хватайтесь за кошелек и бегите.
– А что делать, если кто‑то скажет, что он вор?
– Все мы воры, – сказал он, улыбаясь. – Я просто честный вор.
– Нет ли здесь противоречия? – спросил я.
– Есть, конечно. Кто сказал, что человек не может быть противоречив? – он выглянул в окно. – Ага, вот мы и на месте.
Я потянулся к ручке дверцы, но он мягко схватил меня за руку.
– Пока нет, – сказал он и включил внутреннюю связь. – Дважды вокруг квартала, Джеймс.
Обернувшись ко мне, добавил:
– Если вы не возражаете, мы еще минуту‑две покатаемся, чтобы убедиться, что за нами нет хвоста и за входом в мой дом не следят.
– А если следят?
– Тогда я представлюсь соседом и вытащу картину у них из‑под носа.
– А если появится настоящий сосед?
– Он перед вами, – усмехнулся Хит.
– Не понимаю.
– Я снимаю в этом здании две квартиры. Подземную – сам, и на свое имя, а ту, что на шестом этаже – под видом пожилого седобородого джентльмена, который заметно хромает. Из своей квартиры он выходит редко, только для того, чтобы соседи его видели и могли опознать.
– Надо ли полагать, что в Океане вы живете под двумя именами?
– Под тремя, – сказал он. – Это утомительно, но никогда не знаешь, что может пригодиться.
Он снова заговорил в микрофон.
– Довольно, Джеймс. Выпустите нас, припаркуйтесь за квартал и следите во все глаза за обстановкой.
Автомобиль остановился, мы вышли в теплый, сухой ночной воздух.
– Сюда, – сказал Хит, ведя меня к парадной двери большого жилого комплекса из стали и стекла.
Мы вошли в маленькое фойе и подождали, пока система охраны идентифицирует Хита.
– Добрый вечер, мистер Хит, – произнес металлический голос.
– Добрый вечер, – ответил Хит.
– С вами спутник, – сказал голос. – Назовите его.
– Это Леонардо, из расы бъйорннов, мой деловой партнер с Дальнего Лондона. В течение ближайших часов – гость.
– Зарегистрирован, – сказал голос.
Вдруг часть стены отодвинулась, и Хит вошел внутрь, пригласив меня следовать за собой. По освещенному коридору мы подошли к ближайшему лифту и через мгновение уже спустились на нижний уровень.
– Вот мы и дома, – сказал Хит, подходя к двери и ожидая, пока компьютер опознает его по голосограмме и снимку сетчатки.
Дверь тихо скользнула в стену, и мы вошли в темную квартиру.
– Свет, – скомандовал он.
Мгновенно вспыхнуло множество ламп и светильников. Я оказался в элегантно обставленной комнате с множеством развлекательных приспособлений, от голографического видео в рост человека, до нескольких сложных игр, подключенных к одному компьютеру. Нам исполнил серенаду струнный квартет в декафонической записи, а гипнотические переливы света плели хитроумные пастельные узоры на стенах и потолке. У одной из стен в витрине стояло около двадцати скульптур и артефактов со всей галактики, миниатюрных и изящных, совершенно потрясающе исполненных. Перед застеленной мехом кушеткой, в двух футах над полом, висела хромовая столешница, на ней лежали три книги с Земли в кожаных переплетах.
– Хотите выпить? – спросил Хит.
– Нет, спасибо, – ответил я.
– Вы самое сухое существо из всех, кого я встречал, – заметил он. – Вы не проголодались? У меня превосходно оборудованная кухня, хотя должен признаться, что я никогда в жизни не готовил.
– Вы не проголодались? У меня превосходно оборудованная кухня, хотя должен признаться, что я никогда в жизни не готовил. Вам придется самому с ней управляться.
– Может быть, позже, – сказал я. – Сейчас мне хочется взглянуть на картину Маллаки.
– Как хотите, – сказал он и прошел в другую комнату.
Через минуту он вернулся с большим полотном и поставил его на кушетку.
Картина совпадала с голограммой, которую мне дала Тай Чонг. Мы оба стали ее рассматривать.
– Ужасно, не правда ли? – прокомментировал он.
– Он не мастер, – согласился я.
– Мне бы не хватило наглости предложить ее Тай Чонг, – продолжал Хит, – если бы женщина не была так красива. Ее красота побеждает даже неумение художника.
Он не отрывал взгляда от картины.
– Она в самом деле удивительна, правда?
– Да, – согласился я. – Вы не знаете, у Маллаки нет других ее портретов?
– Сомневаюсь, – ответил Хит. – Насколько я знаю, это вообще его первая картина.
– Вы можете что‑нибудь о нем рассказать?
– Не много. Он почти все свое время проводит на Внутренних Границах, хотя дом у него на Кванте IX. Он никогда не говорит о своей профессии, но по намекам и обрывкам сведений, которые мне удалось собрать, я заключил, что он охотник за беглецами, причем очень удачливый.
– Если он богат и не зарабатывает на жизнь живописью, тогда зачем же он дал вам этот портрет для продажи? – поинтересовался я.
– Насколько я понял, несколько месяцев назад она его бросила.
– И он так убит горем, что не хочет оставлять в доме напоминания о ней?
– Или так взбешен.
Я внимательно всмотрелся в лицо на картине.
– Он говорил, почему она ушла от него, или куда?
Хит покачал головой.
– Я почти не знаю этого человека, Леонардо. – Он еще раз взглянул на картину и с сомнением спросил:
– Вы действительно думаете, что мистер Аберкромби захочет купить эту картину?
– Он захочет.
– У этого человека совсем нет вкуса.
– Он собирает ее портреты, – сказал я.
– И хочет собрать все?
– Хотел бы.
– А что тут трудного? – спросил Хит. – В конце концов, ей не дашь и тридцати пяти. Сколько художников могли ее писать?
– Больше, чем вы думаете, – ответил я. – Люди изображают ее на портретах и в скульптуре уже восемь тысяч лет.
– Наверное, шаблонное лицо.
– Вы когда‑нибудь видели такое? – спросил я.
Он еще раз изучающе посмотрел на портрет и покачал головой.
– Ни разу, – признался он.
– Маллаки говорил о ней?
– По‑вашему, мы старые друзья? – взмолился Хит. – Я его видел всего два раза. Он сказал мне только, что встретил ее где‑то на границе.
– Сколько времени они пробыли вместе?
Он пожал плечами.
– Кто знает.
– Я думаю, мне надо поговорить с Маллаки, – сказал я.
– Зачем?
– Чтобы выяснить, действительно ли она существует.
– Я же сказал вам: она была его любовницей.
– Но вы ее никогда не видели.
– Это верно.
– Знаете ли вы кого‑нибудь, кто ее видел? – спросил я.
– Нет.
– Может быть, он лгал.
– Какой смысл ему врать? – спросил Хит.
– Я заметил, что люди часто лгут без всякого смысла, – заметил я.