– Я заметил, что люди часто лгут без всякого смысла, – заметил я.
– Тоже верно, – дружелюбно согласился Хит. – Но какое вам дело до того, существовала она или нет?
– Ее портреты возникали на всем протяжении человеческой истории, и часто как изображения мифической героини. Если ее не существует, если своими словами Маллаки хотел сказать, что в силу своей профессии поклоняется богине войны или смерти, тогда у него должен был быть какой‑то источник вдохновения, с которого он писал портрет. И если я его найду, то постараюсь купить для Малькольма Аберкромби.
– И он приобретет его, не глядя? – спросил Хит. – Он действительно так ею увлечен?
– Да.
На лице Хита появилось хищное выражение.
– У меня такое впечатление, что из всего этого можно получить приличную прибыль.
– Вы уже получаете из этого прибыль, – подсказал я.
Он одарил меня еще одной обезоруживающей улыбкой.
– Да, конечно, получаю.
– Где сейчас Серджио Маллаки? – спросил я.
– Надеюсь, что на Кванте IX, – сказал Хит. – Позвольте, я позвоню по видеофону нашему общему приятелю и точно выясню.
И он вышел из комнаты. Ожидая его, я несколько минут перелистывал книги в кожаных переплетах на плавающем столике. Две оказались разными изданиями Библии, а третья – перевод Танбликста, великого канфоритского поэта. Его я и читал, когда Хит вернулся.
– Не везет, – объявил он. – Маллаки на одном из миров Внутренней Границы, по имени Ахерон.
– Я не знаком с ним.
– Я тоже. Но осмелюсь предположить, что это на редкость малоприятная планета.
– Почему?
– Потому что Ахерон означает «Ад».
– Вы можете найти его координаты?
– Думаю, что не стоит, – сказал Хит.
– Почему вы так говорите?
– Потому что Маллаки должен был две недели назад вернуться на Шарлемань, – сказал он и замолчал. Потом добавил:
– Учитывая его профессию, это может означать, что он мертв.
– Понятно, – протянул я.
– Вы потемнели, – заметил Хит.
– Цвет отражает мое разочарование.
– Сдаваться еще рано, – сказал Хит. – Я буду каждый день звонить моему приятелю. Вполне возможно, что он появится до того, как вы вернетесь на Дальний Лондон.
Взгляд его упал на книгу в моих руках.
– Вас интересуют стихи? – спросил он.
– Меня интересуют книги, – ответил я.
– Красивые штуки, – согласился он. – Жуткий анахронизм, однако.
Можно было бы держать всю библиотеку Океаны в пузырьковом модуле размером в два раза меньше книги, которую вы держите.
– Без сомнения, – согласился я.
– Но все же иметь их у себя приятно – если позволяют средства.
– Меня удивило, что у вас два экземпляра Библии, – заметил я.
– Да? Почему же?
– Я не хотел вас обидеть, – сказал я, формулируя свое замечание на Дипломатическом Диалекте, – но вас трудно представить штудирующим кодекс моральных принципов своей расы.
Прозвучал веселый смешок.
– Я их не читаю. Я их просто собираю.
– Вы ответили на мой вопрос.
– У вас это здорово получается, Леонардо, – сказал он с восхищением.
– Что?
– Всадить словесный кинжал мне между ребер, и все это в вашей скромной, вкрадчивой манере.
– Уверяю вас, что…
– Избавьте меня от уверений, – прервал он. – Когда я обижусь, то сам скажу.
Я промолчал.
– Расскажите мне еще об этой Черной Леди, – попросил он, когда пауза затянулась. – У нее есть имя?
– Понятия не имею, – ответил я. – Я думал, что вы знаете.
Он покачал головой.
– Маллаки упоминал о ней всего один раз, и сказал только, что она – его любовница.
Он задумался.
– Интересно, как она попала на все картины Аберкромби?
– Я не знаю, – сказал я. – Первоначально я предполагал, что она – воплощение мифической героини, но эта теория опровергнута.
Хит состроил гримасу.
– Мы говорим о ней так, будто ее никогда не существовало, а я знаю точно, что меньше года назад она была жива.
– Это не соответствует истине, – сказал я. – Вы никогда ее не видели. Вы знаете только, что Маллаки заявил, что она его любовница.
– С какой стати он будет мне врать? – настаивал Хит. – Она меня не интересует.
– Но если Маллаки говорил правду, почему она изображена на более чем тридцати произведениях искусства, первому из которых почти восемь тысяч лет? – упирался я.
– Откуда мне знать? – раздраженно ответил он. – Совпадение?
– Вы действительно верите в такие совпадения?
– Нет, – признался он. – Но я верю, что должно быть логическое объяснение, хотя мы его пока не нашли. Может быть…
В этот момент нас прервал тонкий прерывистый звуковой сигнал.
– Что это? – спросил я, вздрогнув.
Хит уже был на ногах.
– Это Джеймс. Сообщает, что мы здесь уже не одни.
– Полиция? – спросил я.
Он кивнул.
– Боюсь, что нам пора уходить, и довольно спешно.
– Но почему? – спросил я. – Если вы, как говорите, законно приобрели картину Маллаки, вам нечего скрывать.
Мое замечание его, кажется, рассмешило.
– Только в этой комнате на виду три книги и более дюжины инопланетных скульптур, которые надо прятать – и вы еще не видели, что у меня в спальне.
Он грустно окинул взглядом свои сокровища.
– Не думаю, что успею собрать их и взять с собой. А жаль.
И решительно направился к двери.
– Ну что ж, – сказал он. – Идемте.
– Почему бы вам просто не переодеться и изменить личность? – спросил я.
– Потому что грим и костюм в квартире на шестом этаже, – ответил он. – Скорей, Леонардо.
– Мне нечего бояться полиции, – ответил я.
– Вы хотите встретиться с Маллаки, не так ли?
– Вы же говорите, что он может быть уже мертв.
– Но может быть и жив.
– Тогда я сам найду его в свое время, – заявил я. – Полицейские мне не враги, а друзья.
– Не зарекайтесь, – сказал Хит. – Вам будет не так‑то просто объяснить, почему инопланетянин один находится в квартире с крадеными вещами.
Он усмехнулся.
– Они даже могут принять вас за вора.
Наверное, он увидел мой ужас, потому что продолжал настаивать еще убедительнее:
– В самом лучшем случае они подумают, что вы связаны с этим, и к несчастью, система охраны подтвердит: я представил вас, как делового партнера, а вы не возражали.
– Ни одного бъйорнна до сих пор не арестовывали! Я навлеку позор на Дом Крстхъонн!
– Тогда прекратите заламывать руки, и идемте со мной.