– Здесь бывают дожди? – спросил я.
– Нечасто, – ответил он и снова обратился к сводке. – Посмотрим.
Средняя температура на экваторе – 34 С, средняя на северном полюсе 29 С, среднегодовая норма осадков на экваторе 6 дюймов, на полюсах ноль.
Он поморщился.
– Сила притяжения чуть меньше, чем мы привыкли. Не настолько, чтобы кувыркаться при ходьбе, но энергии тратится меньше, это как‑то компенсирует жару. Разумных аборигенов – нет. Местной фауны нет. Местная флора – примитивная.
Он поднял глаза и взглянул на меня.
– Удивительно, как здесь согласились жить хотя бы трое, не говоря уже о трех сотнях.
– Каково содержание атмосферы?
Он сверился со сводкой.
– Негусто, но дышать можно. Судя по наличию некоторых элементов, у меня ужасное предчувствие, что воняет здесь, как в клоаке.
Следующие несколько часов мы окончательно приходили в себя после глубокого сна и следили, как красный шар становился все больше, и наконец, заполнил весь экран.
– Мы уже совсем близко, – заметил я. – Разве вам не надо запрашивать разрешения на посадку?
– Похоже, здесь нет космопорта, – ответил он. – Сенсоры корабля обнаружили какой‑то городок и пару дюжин кораблей, стоящих к северу от него. Наверное, там и следует сесть.
– Надеюсь, они не примут это за акт агрессии.
Он рассмеялся.
– Кому здесь что может понадобиться?
Несколько минут спустя мы вошли в атмосферу планеты, и вскоре сели на окраине убогого городка из одной улицы. Город состоял главным образом из купольных домов и лавок, наполовину вросших в грязь и обмазанных обсохшей глиной в несколько слоев для дополнительной защиты от всепроникающих солнечных лучей. Входы и жилые помещения были намного ниже уровня почвы, и к ним вели не лестницы, а трапы. Главную улицу некогда пересекали две других, но сейчас они были заброшены, остались лишь скелеты развалившихся зданий.
Выйдя из корабля, мы заметили человека, черноволосого и темноглазого коротышку в пыльном, давно не модном костюме. Он ждал нас.
– Добро пожаловать на Ахерон, – приветствовал он Хита и протянул ему руку, не замечая меня. – Меня зовут Джастин Перес. Я здешний мэр.
– Валентин Хит, – сказал Хит, пожимая его руку. – А это мой коллега Леонардо.
Он посмотрел на тучу пыли, катившуюся к нам по пустынной улице.
– Меня удивляет, зачем Ахерону нужен мэр.
– Не нужен, – кивнул Перес. – Но нам нужны поставки продовольствия, а эти идиоты на Делуросе VIII откажутся их оплачивать, если у нас не будет официального представителя.
Он усмехнулся.
– Что ж, он перед вами.
Ухмылка исчезла.
– И как официальный представитель, я хотел бы знать цель вашего появления, – он посмотрел на Хита, затем на меня. – Потому что на охотников за беглецами вы ничерта не похожи.
– Мы ни за кем не охотимся, – ответил Хит.
– Это уже приятно. Хоть какое‑то разнообразие, – сказал коротышка.
– Что у вас здесь за дело?
– Ищу приятеля, – сказал Хит. – Возможно, вы его знаете.
– Если он на Ахероне, конечно, знаю, – ответил Перес. – Его имя?
– Серджио Маллаки, – сказал я.
Он явно удивился.
– Знаешь земной, да? – он уставился на меня. – Глядя по тебе, ни за что не скажешь!
– Что касается Маллаки… – произнес Хит.
– Опоздали.
– Вы знаете, где он?
– Да.
– Опоздали.
– Вы знаете, где он?
– Да.
– Вы не поделитесь с нами информацией?
– Вряд ли это вам поможет, – сказал Перес. – Он на кладбище, на южной окраине города.
Мэр пристально посмотрел на Хита.
– Вы точно не охотники за беглецами?
– Я агент по продаже художественных произведений, – ответил Хит. – Продал портрет, который написал Маллаки, и прибыл вручить ему деньги.
– А инопланетянин? – спросил Перес, и не глядя, ткнул в мою сторону пальцем.
– Я уже сказал, он мой деловой партнер.
Перес пожал плечами.
– Что ж, это Граница, – сказал он неодобрительно. – Я не могу вам подсказать, к кому обратиться.
Он минуту помолчал.
– Так вы говорите, что прибыли заплатить ему за картину?
– Именно так.
– Вы уверены, что это тот самый Серджио Маллаки? – с сомнением спросил Перес.
– Абсолютно уверен.
– Охотник за беглецами?
– Да.
– Тогда, думаю, вам придется поохотиться за его семьей и передать деньги родственникам, – сказал Перес и снова помолчал. – Он в самом деле рисовал картины?
– Он нарисовал одну картину, – уточнил Хит.
Перес недоверчиво потряс головой.
– Ну и ну, каждый день узнаешь что‑то новое. Готов спорить, это был портрет его любовницы.
– Темноволосая женщина? – спросил Хит, мгновенно насторожившись. – Белокожая, с темными глазами?
– Верно, она самая, – Перес сделал паузу. – Жаль, что вам пришлось зря лететь в такую даль.
– Это часть моей работы, – ответил Хит. – Но раз уж мы забрались так далеко, я, например, с удовольствием бы выпил, прежде чем отправляться в долгий обратный путь. Мы с коллегой будем рады, если вы составите нам компанию.
– Он тоже пьет? – спросил Перес. Похоже, он обдумывал предложение.
– Впрочем, почему бы и нет, – сказал он наконец. – Это уж точно безопаснее, чем торчать здесь.
– Стоять здесь по какой‑либо причине опасно? – спросил я, заволновавшись.
– Может стать опасно, – произнес Перес.
Он повел нас к городу, который начинался примерно в четырехстах ярдах.
Несмотря на пониженную гравитацию, жара быстро дала о себе знать, и мне потребовались все силы, чтобы не отстать от двух людей. Внезапно я заметил легкое движение на одной из крыш. Я моргнул, решив, что это просто мираж в перегретом воздухе, затем снова присмотрелся – и увидел на крыше человека в сером, прячущегося в тень от более высокого здания.
Мы дошли до улицы, и снова я не столько увидел, сколько почувствовал присутствие других фигур, притаившихся в темных недрах домов. Согнувшись так, чтобы поменьше выделяться на фоне пустынного горизонта, я поспешил вперед, инстинктивно стремясь быть поближе к людям, шагавшим впереди.
– Что с вами, Леонардо? – спросил Хит, вдруг заметив мою походку. – Вы поранились?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Просто так, – ответил я, не желая говорить об увиденном в присутствии Переса.
Хит посмотрел на мне, пожал плечами и зашагал дальше. Минуту спустя мы подошли к таверне и с облегчением окунулись в прохладу. Внутри было сравнительно пусто. Две группы людей вели несвязные разговоры за выпивкой, расположившись за большими столами. В углах за отдельными столиками сидело еще трое с грубыми чертами неулыбчивых лиц, в бесформенной серо‑бурой одежде.