Она не перевоплощение, ибо перевоплощения родятся, живут и умирают, а не исчезают из замкнутой среды в космическом вакууме.
Я видел ее, встречался и говорил с ней, но вопросов о ней у меня накапливается все больше: почему она появляется именно тогда и там, где ее видят? Кто она? Что она такое? Что заставило ее вести к смерти своего любовника? Что за связь существовала между ней и малоизвестным ботаником, жившим на далекой Земле шесть тысяч лет назад? Почему люди верят, что ее призрак является на кладбище космонавтов на Пелоране VII?
Какое отношение она имела к цирковому акробату, искалеченному при падении с трапеции триста лет назад?
И что я скажу Рубену Венциа, когда он обнаружит, что я вернулся с задания, и снова предложит обмен информацией о Черной Леди? Если я скажу правду, он решит, что я лгу; если я не скажу правду, это в самом деле будет ложь. И в том, и в другом случае бесчестье ляжет на Дом Крстхъонн.
А если я откажусь разговаривать с ним после того, как Тай Чонг приказала мне, я тоже опозорю Дом.
Мне необходимо этическое наставление и запрещено обращаться к вам, поэтому я вынужден положиться на Тай Чонг, которая принимает краденые картины и нарушает тайну признания. Теперь, когда мне запрещено любое общение со своей расой, она остается единственной женщиной, которую я знаю. Остается еще Черная Леди, но я не знаю, где искать Черную Леди.
Поэтому Тай Чонг придется быть для меня Матерью Узора до тех пор, пока я не выполню все обязательства перед галереей Клейборн и не совершу ритуал.
Пожалуйста, поверьте, я глубоко огорчен, что причиняю вам боль. Я никогда, никогда не собирался…
Налетел порыв холодного воздуха, и я отложил перо. В комнату вошел Хит.
Он топал ногами, пока с них не осыпался весь снег, потом снял рукавицы и стал дуть на руки.
– В самом деле, начинается снегопад, – объявил он, подходя ко мне.
– Остаток дня я, наверное, буду наслаждаться величием и великолепием окружающего из окна, с бокалом в руке.
Его взгляд упал на недописанное письмо.
– Можно?
– Если хотите, – сказал я.
Он взял листок и уставился на него.
– Что это за чертовщина? Не разберу ни слова.
– Мое письмо Матери Узора.
– Самый странный почерк из всех, которые мне случалось видеть, – сказал он. – Больше похоже на рисунки.
– Я писал ей на языке бъйорннов, на диалекте раскаяния.
Он протянул мне письмо обратно.
– Я думал, вы опять рисуете Черную Леди.
– Я не такой хороший художник, – сказал я. – Может быть, когда‑нибудь в будущем мне удастся создать изображение, достойное оригинала.
– Конечно, чтобы этого добиться, вам, вероятно, надо будет еще раз взглянуть на нее? – спросил Хит многозначительно.
– Может быть, – согласился я. – Хотя у нее очень запоминающееся лицо. Когда я закрою глаза и вспоминаю ее, я до сих пор вижу каждую черточку.
– И я тоже, – признался Хит. – Но память может изменить. Мне кажется, портрет вам удался бы лучше, если бы вы увидели ее снова.
– Друг Валентин, – сказал я устало. – Я не буду помогать вам обкрадывать коллекцию Малькольма Аберкромби.
– Разве я это предлагал? – невинно спросил он.
– И не один раз.
– Вы очень недоверчивый парень, Леонардо.
Тут на высоких тонах три раза взвыла механическая сирена.
– Что это было? – спросил я, вздрогнув от неожиданности.
Хит нахмурился.
– Система охраны. Кто‑то подходит к дверям.
– Кто это может быть?
– Кто знает? – сказал Хит.
– Я кое‑что заказал для кухни, но трудно вообразить, чтобы кто‑то отважился на доставку в такую непогоду.
– Мы здесь совершенно одни, – сказал я. – Что, если это грабитель?
Хит хохотнул.
– Мы пригласим его и обменяемся байками.
– Не приготовить ли вам оружие? – предложил я.
– Мне казалось, что вы не выносите насилия, – сказал он с довольным видом.
Я побледнел до оттенка унижения и возблагодарил судьбу, что моя Мать Узора меня не видит. И понял, что ее решение единственно верное: я осквернен настолько, что не осталось никакой надежды на искупление.
– Вы совершенно правы, друг Валентин, – сказал я, запинаясь от смущения. – Предложение было совершенно аморальным, и я прошу прощения за то, что его высказал.
– Прощаю вам это предложение, – сказал он, вынимая из кармана маленькое ручное оружие, – если и вы простите меня за то, что я его принял.
– Вы никогда не говорили мне, что носите оружие, – сказал я.
– Вы никогда меня об этом не спрашивали, – ответил он, улыбаясь. – Если вам от этого станет легче, признаюсь, что я никогда им не пользовался. Даже не знаю, как это делается.
Два раза прозвенел колокольчик.
– Ну, в конце концов, он не пытается проникнуть в дом тайно, – прокомментировал Хит. – Открыть.
Дверь поползла в стену, и весь в снегу, с заледеневшими усами, на пороге появился Рубен Венциа.
– Вы, – произнес он, глядя прямо на меня, – вы самый недоступный инопланетянин в этой забытой Богом галактике!
Глава 14
– А это еще что за черт? – потребовал ответа Хит.
– Не волнуйтесь, мистер Хит, – сказал Венциа. – Я никому не говорил, где вы находитесь.
Внезапно ему в лицо уставился ствол оружия.
– Никто на Граустарке не знает моего истинного имени, – сказал Хит.
– Лучше, если вы скажете, кто вы такой и как меня нашли.
– Я Рубен Венциа. Тай Чонг сказала мне, где вас искать. Я околеваю на морозе, так что если вы не собираетесь в меня стрелять, впустите и дайте согреться.
– Это тот человек, о котором вы мне рассказывали? – спросил Хит.
– Да, друг Валентин.
– Ладно, – сказал Хит, опуская оружие. – Можете войти.
Венциа вошел в комнату, дверь за ними скользнула на место. Он свалил верхнюю одежду на ближайшее кресло, поднес к лицу сложенные руки и подышал на них.
– У меня для вас пакет от Тай Чонг, – обратился он ко мне, – но он снаружи, в санях. Когда погода позволит, достану.
– На эту гору в санях не взберешься, – у Хита вдруг возникли новые подозрения.
– Знаю, – отозвался Венциа. – Я их оставил на дороге, милях в полутора отсюда.
– Зачем вообще было брать сани? – спросил Хит. – До поселка всего две мили.
– Потому что никто не сказал мне, на что похожа дорога в это проклятое место! – огрызнулся Венциа. – Найдется у вас выпить что‑нибудь горячее?
– Только кофе, – ответил Хит.
– Можно в него капнуть рому?
– Можно, если скажете, что вам здесь надо.
– Я искал Леонардо.
– Он тоже интересуется Черной Леди, – объяснил я Хиту.
– Значит, вы узнали ее имя?
– Если это действительно ее имя, – сказал Хит, опередив мой ответ.
– В любом случае одно из них, – сказал Венциа.