– Почему?
– Потому что Черная Леди не может быть Смертью. Иначе ее должны были увидеть еще хотя бы три пациента.
– Согласен, – кивнул Венциа.
– Тогда кто же она? – спросил я его.
– Кто‑нибудь скажет мне, что здесь происходит? – не выдержал Хит.
– Друг Валентин, – сказал я, поворачиваясь к нему. – Связь не в природе событий, а в причинах, по которым они навлекли на себя эти несчастья.
Хит опустил голову и задумался.
– Венциа пытался спасти раненую женщину. Пациент пытался спасти свою дочь, – он поднял взгляд. – Она приходит только к героям?
Обдумав сказанное, он резко качнул головой.
– Это не может быть ответом! Вспомните Маллаки – его застрелили в баре из‑за женщины, здесь нет ничего героического!
– Дело не в том, что друг Рубен и отец девочки поступили героически, друг Валентин, – сказал я, – а скорее в том, что они оба пошли навстречу опасности.
Хит сдвинул брови.
– Какая разница?
– В этих двух случаях – никакой, – сказал я. – И все‑таки разница есть.
– Но объяснить ее вы, конечно, не соизволите?
– Возьмем укротителя, – сказал я. – Он не был героем, и все же он играл со смертельной опасностью на каждом представлении.
– Значит, она является людям, которые играют с огнем?
– Давайте уточним, – вмешался Венциа. – Она является людям, которые играют со смертью.
– Но почему с некоторыми она живет, а другим является всего на долю секунды? – спросил Хит.
И вдруг я понял, в чем загадка Черной Леди.
– Одни, как друг Рубен, вступают в игру со смертью всего раз, для них это совершенно непроизвольный поступок, – сказал я. – Другие, как Маллаки, Малыш, укротитель, играют со смертью всю жизнь.
– Наконец‑то до вас дошло, – сказал Венциа.
– Я никак не мог определить этот фактор, – ответил я. – Моим исходным предположением было участие каждого художника в военных действиях, но теперь я вижу, что этот критерий слишком узок. Циркач‑сорвиголова, Брайан МакДжиннис в джунглях Земли, человек, наносивший на карту черные дыры – все они шли навстречу смерти столь же целенаправленно, как и солдаты, как воины.
– Но она не Смерть, – сказал Хит, запутавшись. – Как вы сами сказали, будь она смертью, все умирающие видели бы ее.
– Это верно, – согласился Венциа.
– Тогда кто же она, черт побери? – спросил Хит.
– Она – Черная Леди.
– Но что такое Черная Леди?
Венциа глубоко вздохнул.
– Не знаю.
– Кажется, наша беседа зашла в полный тупик, – сердито проворчал Хит.
– Я не знаю, кто она, – повторил Венциа. – Я знаю только, что она является людям на протяжении почти восьми тысячелетий. И подчеркиваю:
Только мужчинам, ни одна женщина ее не видела. Я знаю, что она обретает плоть, когда человек ведет жизнь, полную смертельного риска, и всегда исчезает после его смерти. Я знаю, что она является лишь видением к тем, кто искал с ней встречи только однажды.
– Встречи с ней или со смертью? – отрывисто спросил Хит.
– Не знаю, есть ли здесь разница, – ответил Венциа.
– По‑моему, вы сказали, что она – не Смерть.
– Я не верю в это – но без сомнения, она как‑то связана со смертью.
Я не думаю, что она в самом деле кого‑то убивает, но она явно воодушевляет людей на риск, и это кончается смертью.
– Воодушевляет? – с сомнением повторил Хит. – Разве она воодушевила вас?
– Я оговорился, – объяснил Венциа. – Скажем лучше, что ее к ним, по‑видимому, неодолимо влечет.
– Она является всем, кто играет со смертью? – спросил Хит.
– Не знаю, – ответил Венциа. – Возможно, многие не переживают и первой встречи.
– А инопланетяне? Им она является?
– Пока я не нашел сведений о том, что хоть один инопланетянин упоминал ее имя, или создал ее портрет.
– Почему она не исчезла, когда убили Малыша на Ахероне?
Венциа ненадолго задумался, прежде чем ответить.
– Она практически никогда не исчезает при свидетелях, – сказал он наконец. – Обычно о ней сообщают, как о пропавшей без вести.
Он помолчал.
– Тай Чонг рассказала мне о том, что случилось на Ахероне. Судя по ее описанию планеты, получается, что Черная Леди никак не могла исчезнуть из тюрьмы и даже с поверхности планеты, не вызвав у живущих там людей подозрения.
Хит покачал головой.
– Славная теория, но концы не сходятся.
– Да? Почему же?
– Если она хочет, чтобы никто не знал о ее возможностях, почему она исчезла с моего корабля?
– Потому что она не открывала никакой тайны, – усмехнулся Венциа. – Леонардо знал, кто она такая.
– Да Леонардо понял, кто она такая, только пять минут назад! – вспылил Хит.
– Но я знал, что ее называют Черной Леди, друг Валентин, – сказал я. – И я спросил ее о Брайане Мак‑Джиннисе и Кристофере Килкуллене.
– Действительно, спросили, – согласился Хит.
Несколько минут мы все трое молчали. Наконец Хит хмыкнул.
– Бог мой, – сказал он. – Мы битый час проговорили о Черной Леди, словно она в самом деле нечто большее, чем просто красивая женщина или очаровательная инопланетянка, овладевшая искусством телепортации. Завтра утром, на свежую голову, это все рассеется, словно ничего и не было.
– Это было, есть и происходит сейчас, – сказал Венциа. – И в глубине души вы знаете, что она не инопланетянка.
– Кто же она, по‑вашему? – спросил Хит.
– Не знаю, – ответил Венциа.
– Леонардо?
– Я чувствую сильное искушение назвать ее Матерью Всего Сущего, – признался я, – но это было бы богохульством.
– Кто или что есть Мать Всего Сущего? – спросил Венциа.
– Та, которой мы поклоняемся, как вы поклоняетесь вашему Богу, – ответил я. – А кроме того… не хочу вас обидеть, но я не могу поверить, что Мать Всего Сущего принадлежит к одной из чужих рас.
– Может быть, бъйорннам она является в ином обличье? – предположил Хит.
– Ни один бъйорнн не совершит поступков, которые привлекают Черную Леди, – сказал я. – Наша раса дорожит жизнью.
– Наша, большей частью, тоже, – сказал Венциа. – Но тем не менее она является.
– Вы чтите храбрость, – подчеркнул я, – а мы – нет. В языке бъйорннов вообще отсутствует слово «герой». У моего народа нет такого понятия.
– Даже стадные животные способны на героизм, – заметил Хит. – Например, бык, который храбро встречает хищника, в то время как остальные убегают в безопасное место.
– Быком в стаде движет слепой, неразумный инстинкт, а не героизм, друг Валентин, – ответил я.