Ученых и журналистов не разделял даже символический барьер ничего, кроме пустого прохода между обращенными друг к другу двумя рядами кресел.
- Может, начнем? - спросил корреспондент понахальнее, открывая одну из батарей расставленных на ближайшем столе бутылок.
- Без хозяина в доме не пьют, - резонно заметила Яна.
- Хозяин может опоздать на полтора часа, а у нас на телеграфе даже минуты расписаны.
Но хозяин не опоздал. Величественный и холеный лорд Келленхем - само радушие и гостеприимство, по-английски застегнутое на все пуговицы смокинга, - явился точно в девять ноль-ноль в сопровождении инспектора, Барнса и Керна. Не было только все еще болевшего епископа.
- Вы будете вести конференцию, - шепнул сэр Грегори Рослову. - Я не могу делать официальных заявлений до поездки в Лондон. Мак-Кэрри - я уже говорил с ним по телефону - заявляет, что не дает интервью журналистам. Смайли, хотя и первооткрыватель, не годится. Вы наиболее подходящая кандидатура. Принято?
Сказано это было шепотом, тактично, но по-хозяйски. Рослов пожал плечами и только заметил:
- У меня даже нет колокольчика.
- Сейчас устроим.
- Не надо. Две уже начатые бутылки сойдут. Коэффициент трения ничтожен, и акустика дай Бог... Начали. - Он стукнул мелодично зазвеневшими бутылками и продолжал: - Вопросы задавать по очереди, не шуметь и не перебивать говорящего. Начинает, как я полагаю, леди.
Но леди смущенно пролепетала:
- Наш журнал женский, его интересуют специальные проблемы. Я бы охотно уступила свои привилегии.
- Тогда вы будете последняя, - отрезал Рослов. - Начинаем по алфавиту. Кто на "А"?
На "А" никого не оказалось.
- Есть на "Б", - раздался голос сидевшего с краю. - Блумкинс, корреспондент "Чикаго дейли"...
- Стоп! - оборвал его Рослов. - Без визитных карточек они нам ни к чему. Задавайте вопросы.
- Беру быка за рога. Что вы открыли?
- Черный ящик.
- С золотом?
- Не знаю. Я его не вскрывал.
- А кто вскрывал?
- Никто.
- Почему?
- Потому что он невидим.
- Тогда почему же он черный?
- По логике пять. По физике единица. Кто-нибудь из вас знаком с научной терминологией? - повысил голос Рослов. - Кто-нибудь знает, что называется в кибернетике "черным ящиком"?
- Я знаю, - ответил кто-то.
- Вот и объясните постфактум коллегам, а сейчас продолжим работу. Вопросов, я полагаю, будет много. Жду.
- Что именно открыто? Я имею в виду непонятное вам явление.
- Энергетическая память человечества.
Ни одного вопроса. Только недоуменные взгляды и жужжание магнитофонов. Наконец чей-то недовольный голос:
- А конкретнее?
- Космический разведчик с неизвестной звезды или планеты.
- Летающая тарелка?
Рослов даже не улыбнулся. Его скривило от необходимости отвечать. Сосчитав до пяти, он сказал:
- Я не говорил, что это тарелка, тем более летающая. А сейчас вы спросите: с какой звезды?
- Спросим. Спрашиваем.
- А какая, собственно, разница, с Альдебарана или Сириуса? Может быть, с Капеллы. Может быть, из другой галактики. При этом он невидим и неосязаем. Заброшен на Землю несколько тысячелетий назад и в течение этого, мягко говоря, довольно продолжительного срока собирает стабильную информацию.
Заскрипели кресла. Кто-то опрокинул бутылку. О регламенте забыли: вопросы грохнули, как автоматная очередь. Даже сами спрашивающие едва могли расслышать, о чем они спрашивают.
- Тише! - крикнул Рослов, звякнув бутылками вместо колокольчика. - Три вопроса по порядку. Ну?
Последовали три вопроса по порядку.
- Что значит: стабильную?
- Как собирает?
- Зачем?
Рослов хладнокровно выстоял под дулами объективов, не реагируя на фотовспышки. На первые два вопроса ответил с подчеркнутой сложностью для понимания и, услышав в ответ только жужжание магнитофонов, сказал с усмешкой:
- Темно? Мне тоже.
- Вы не ответили на третий вопрос. Зачем и для кого это делается? вырвался чей-то голос.
- Не знаю.
- Но можете предположить?
- Вы тоже можете. Ценность предположения будет наверняка одинаковой.
"Раздражается, выходит из формы. Зря", - подумал Шпагин и сказал вслух, предупреждая выкрик из зала:
- Дело в том, что это запоминающее устройство, нечто вроде суперэлектронной машины, только невидимой и потому недоступной для визуального наблюдения, само не знает, зачем и для кого оно это делает.
- Но как вы об этом узнали?
- Из разговора.
Шпагин сделал эффектную паузу, чтобы полюбоваться, как выглядит коллективное недоумение, и подождал очередного вопроса.
То был заикающийся, робкий вопросик:
- Вы сказали: из разговора. Как же это понять?
- Буквально. Чудо наше весьма благовоспитанное и вежливо отвечает на все заданные ему вопросы.
- На каком языке?
Шпагин оглядел сидящих против них репортеров. Обыкновенные парни, кто постарше, кто помоложе. Есть рыжий, есть лысеющий. Напористы и бесцеремонны - такова профессия, допускающая невежество в любой области знания. Любят выпить, судя по тому, что обходятся без стаканов, поставив возле себя бутылки по вкусу. С такими надо попроще, без олимпийства.
- Чудо наше знает все языки мира. Не улыбайтесь, я не шучу. На строительстве Вавилонской башни оно с успехом предотвратило бы смешение языков. А с нами обращается вообще безлично - телепатически.
- Где же оно находится, ваше чудо?
- На одном из коралловых рифов в пределах солидной морской экскурсии. К сожалению, до прибытия международной инспекционной комиссии не могу сообщить вам более точный адрес.
- Может быть, его сообщит губернатор? Лорд Келленхем, откликнитесь!
- Я не уполномочен, господа, делать какие-либо заявления до решения моего правительства в Лондоне, - солидно произнес сэр Грегори и сжал губы.
- А если мы сами отправимся на поиски?
- Вы рискуете нарваться на полицейский патруль, - сказал инспектор. - С сегодняшнего утра остров круглосуточно патрулируется нашими катерами.
Журналисты переглянулись. Вероятно, им очень хотелось поговорить сейчас без свидетелей.
- Боюсь, что гора родила мышь, - прервал молчание рыжий, - если ваше чудо знает столько же, сколько мы с вами.
- Плюс еще три миллиарда живущих на нашей планете, - без улыбки добавил Шпагин.
- Все равно любую справку вы получите в любой университетской библиотеке. Не забывайте о межбиблиотечных связях. А ваш информарий разведчик. Он создан не нами и не для нас.
- Допустим.
- Не слышу выводов.
- Мы их прочтем в вашей газете, - сказал Рослов. - Не сомневаюсь, что они будут сверхубедительными и сверхоригинальными.
- Почему мы слушаем сейчас только голоса из России? - не унимался рыжий. - Пусть выскажется профессор Мак-Кэрри. Не зря же его вызвали сюда из Нью-Йорка.
- Не зря, - согласился Мак-Кэрри. - Я всегда с удовольствием прислушиваюсь к голосам из России. Они никогда не лгали и не обманывали.
"Грозовеет", - подумал Шпагин и шепнул Смайли:
- Рассказывай о пиратах.
Смайли поднялся, встреченный репликой:
- А это чей голос?
- Голос Америки, - сказал Шпагин с чуточкой иронии в интонации и, как говорят за кулисами эстрадных концертов, сразу обеспечил Смайли "прием".
А тот словно знал, как держать аудиторию: рассказывал с юмором комиксов и лексикой нью-йоркского клерка на отдыхе. Превращение его в пирата Билли Кривые Ноги прошло, что называется, на "ура", а оргия взбунтовавшегося металла на пикнике аргонавтов и в особенности "беретта", чуть не проломившая череп доктору Керну, заинтересовали более, чем само открытие космического разведчика. Посыпались вопросы:
- А как близко, док, пролетел пистолет?
- У самого уха.
- А как вы себя чувствовали при этом?
- Как во Вьетнаме.
Смех, фотовспышки, стрекот кинокамер.