– Да. Согласно данным, полученным нами от осведомителей, он, кажется, вступил в схватку с другой религиозной деятельницей, которую называют Пророчица. Возможно, он почувствовал конкуренцию. – Гибс улыбнулся и в удивлении покачал головой. – Только диву даешься, где они берут такие имена и как находят последователей. – Помолчав, Гибс продолжал: – Как бы то ни было, в настоящее время он скорее всего скрывается где‑то на окраинах Республики и стремится распространить свое влияние на галактическое ядро. Это означает, что в ближайшее время он появится на Внутренней Границе.
– Зачем?
– А я‑то надеялся, что ты мне расскажешь, – сказал Гибс. – В конце‑то концов ведь это тебя он пытается убрать.
– Я впервые услышал его имя два дня назад, – сказал Айсберг, наблюдая через стену‑окно, как две из трех лун планеты быстро перемещаются по небу.
Гибс вновь пожал плечами.
– Я рассказал тебе все, что знаю.
– Но не все, что известно Республике, – отметил Айсберг. – Я хочу выяснить, где он находится сейчас.
– Если бы нам это было известно, мы бы немедленно попытались его задержать.
– Все же я хочу знать то, что известно Республике, – сказал Айсберг. Он пристально посмотрел на Гибса. – Я хочу видеть его личное дело.
Гибс приказал Сиднею принести ему еще один коньяк.
– Сомневаюсь, что оно существует.
– Ну да, будешь мне байки рассказывать, – презрительно фыркнул Айсберг. – Я ведь тоже работал на силы безопасности, забыл?
– Я вовсе не пытаюсь тебя одурачить, Карлос. Они ни черта не знают про него.
– У них же должны быть фотографии, голографии, биографические сведения, данные о том, с кем он контактирует…
– Карлос, это секретные материалы, – ответил Гибс, беря из рук Сиднея коньяк. Робот поклонился, забрал пустой стакан Гибса и ретировался в другую комнату. – Поэтому я не могу их тебе передать.
– А я уверен, что можешь. Тебе надо лишь связаться с Делуросом и сказать им, что тебе нужно это дело. Ты ведь по‑прежнему имеешь на это право.
– Наверняка там есть сомнительные моменты, которые могут поставить правительство в затруднительное положение, но никак не помогут тебе, – сказал Гибс. – Система безопасности ведь тоже не без коррупции. Если там упоминаются имена агентов или должностных лиц, находящихся под следствием, но которым официально не было предъявлено обвинения, я не хотел бы, чтобы их имена попали тебе на глаза.
Он помолчал, упершись взглядом в Айсберга.
– Вот мое условие: я затребую досье у главного компьютера на Делуросе, но просмотрю его и оставлю только то, что посчитаю безопасным передать.
– Меня это устраивает, – ответил Айсберг. – Я бы хотел получить файл и на Пророчицу.
– В этом я не смогу тебе помочь, и это правда, – сказал Гибс. – У нас нет на нее дела. По правде говоря, если бы наши осведомители не упомянули о ее конкуренции с Помазанным, мы даже не знали бы о существовании этой самой Пророчицы.
– Очевидно, он считает, что Пророчица представляет для него угрозу, – сказал Айсберг. – И если человек, обладающий таким могуществом, проявляет беспокойство из‑за Пророчицы, то какого черта Республика ничего про нее не знает?
– Карлос, мне это тоже кажется невероятным, – признался Гибс. – Но если и найдутся какие‑нибудь материалы, я согласен предоставить тебе их на тех же условиях: я опущу все сведения, которые могут создать неприятности для нашей конторы. – Он помолчал и добавил: – Это максимум, что я могу для тебя сделать.
– Он помолчал и добавил: – Это максимум, что я могу для тебя сделать.
– Договорились, – согласился Айсберг.
Гибс прошел в свой кабинет, включил компьютер и послал от своего имени запрос на дело Помазанного. Тем временем Айсберг поднялся и обошел комнату, любуясь произведениями искусства, выполненными аборигенами и людьми, которые приобрел Гибс или, что более вероятно, его архитектор‑декоратор.
Немного погодя хозяин вернулся.
– Это займет пару минут, – объявил он.
– Главное, что мне надо, – сказал Айсберг, – это перечень мест, где я вероятнее всего смогу обнаружить его или его последователей, пару голографических изображений, материалы, относящиеся к его прошлому, и список наемников, которых он использовал.
– Я полагаю, что он вербовал всех, кого мог, – ответил Гибс. – И я сразу тебе скажу, что ни голографии, ни даже фотографий не будет: на всех процессах его представляли помощники.
– Откуда тогда вам известно, что он мужчина? – спросил Айсберг.
– А почему ты считаешь, что нет?
– Потому что, как мне кажется, шесть лет назад о нем никто не слышал.
Гибс помолчал, видимо, пытаясь проследить ход мысли Айсберга и наконец улыбнулся.
– Так ты думаешь, что он – это Пенелопа Бейли?
– Возможно, – сказал Айсберг, вновь усаживаясь в кресло.
– Карлос, ты заблуждаешься. Его имя Моисей Мухаммед Христос, которое, я думаю, ты со мной согласишься, более пристало мужчине. Кроме того, у нас сидят несколько его последователей, и они подтвердили, что Помазанный – мужчина лет сорока. – Он опять помолчал. – Кроме того, Пенелопа Бейли мертва.
Айсберг подался вперед.
– Повтори!
– Она мертва, Карлос.
– Чушь, – сказал Айсберг с абсолютной уверенностью.
– Она находилась в заточении на Альфе Крепелло III.
– Да, когда я видел ее в последний раз, – согласился Айсберг. – Планету часто называют Ад.
– Ну так вот, Ад больше не существует.
– Что ты такое говоришь?
– Примерно восемнадцать стандартных месяцев назад в планету врезался огромный астероид, – объяснил Гибс. – Не осталось ничего, за исключением разве что пыли да обломков на орбите вокруг Альфы Крепелло.
– Ты уверен?
– Если не веришь мне, слетай сам и убедись. – Гибс встал. – Файл, должно быть, уже получен. Если ты позволишь…
Пока Гибс просматривал дело Помазанного в своем кабинете, Айсберг молча, не шевелясь, сидел в кресле. Наконец хозяин вернулся, держа в руке распечатку, и отдал ее Айсбергу.
– Надеюсь, это тебе поможет, – сказал Гибс. – Я больше не уполномочен давать такие задания, но Республика была бы очень признательна, если бы ты смог уничтожить Помазанного.
– Перед Республикой стоит гораздо более серьезная проблема, чем какой‑то придурковатый религиозный фанатик с имперскими замашками, – мрачно сказал Айсберг. Он встал и направился к двери.
– О чем ты говоришь? – спросил Гибс.
Айсберг, дойдя до двери, обернулся.
– Ни один из вас никогда по‑настоящему не понимал, с чем вы столкнулись. – Он помолчал. – Ты и сейчас этого не понимаешь.
– Может, просветишь меня? – спросил Гибс, не пытаясь скрыть раздражения.
– К чему? Ты ведь все равно мне не поверишь.
– Все же попробуй.
Айсберг пристально посмотрел на него.
– Пенелопа Бейли жива.
– Ты заблуждаешься, – усмехнулся Гибс.