-- Ничего подобного... просто устал.
-- Одно время там действительно стало душно.
--Просто чудо,как этатетка нас взбодрила. Набудущейнеделе она
выступает в Альберт-холле.
-- А что, можно и сходить. Вы как считаете, мистер Гендерсон?
-- Она говорит, унее труппаангелов.Наряжены, сбелымикрыльями,
красота. Да если на то пошло, она и сама недурна.
-- Ты сколько положил ей в тарелку, Артур?
-- Полкроны.
-- И я тоже. Странноедело, никогдая раньше не отдавал полкронывот
так, ни за что. Она, черт ее возьми, как-то их из тебя вытягивает.
-- В Альберт холле тоже небось придется раскошелиться.
-- Скорее всего, но уж больно охотапосмотреть на разряженных ангелов,
верно я говорю, мистер Гендерсон?
-- Фанни, смотри, ведь это Агата Рансибл, дочка бедной Виолы Казм.
1 "Чистилище"
--Непонимаю, как этоВиола пускает еевсюду одну.Будьона моей
дочерью...
-- Твоей дочерью, Фанни?
-- Китти, как не стыдно!
-- Прости, милочка,я только хотела сказать... Кстати,ты давно о ней
не слыхала?
--Последниевестибылисовсемплохие,Китти.Онауехалаиз
Буэнос-Айреса.Видимо,окончательнопорваласледиМетроленд.Теперь,
говорят, разъезжает с какой-то труппой.
-- Какая жалость, милочка, зря я об этом заговорила. Но всякий раз, как
явижуАгатуРансибл,яневольнодумаю... Нынешниедевушки такмного
знают...Нам-то,Фанни,приходилось довсегодоходитьсвоимумом, это
занимало столько времени... Будь у меня в юности такиепреимущества, каку
Агаты Рансибл... А кто этот молодой человек, с которым она шла?
-- Не знаю, и, честно говоря, мне не кажется... а тебе? На вид он такой
сдержанный.
-- У него красивые глаза. И походка хорошая.
-- Возможно, если бы дошло до дела... И все же, я говорю, будь у меня в
свое время такие возможности, как у Агаты Рансибл...
-- Ты что ищешь, милочка?
-- Смотри-ка, милочка, какие чудеса. Вот они, мои нюхательные соли, все
время тут и лежали, вместе со щетками.
-- Ах. Фанни, мне так совестно, если б я знала...
-- Вероятнее всего, моя дорогая,ты видела на туалетедругой пузырек.
Можетбыть, это горничная еготуда положила. В тойгостиницевсе бывает,
правда?
-- Фанни, прости меня...
--Что тут прощать, дорогая?Ведь тыже,милая, правдавиделатам
другой пузырек?
-- Смотри-ка, а вон Майлз.
-- Майлз?
-- Твой сын. дорогая. Ну знаешь, мой племянник.
-- Ах, Майлз А знаешь,Китти, кажется, это ивсамом деле он. Совсем
перестал меня навещать, такой нехороший мальчик.
Совсем
перестал меня навещать, такой нехороший мальчик.
-- Странный у него вид, ужасно похож на педа.
-- Знаю, моя дорогая.Этодляменя большоеогорчение. Но я стараюсь
меньше обэтомдумать,ведьиноготруднобылоиждатьпри том,что
представлял собой бедный Троббинг.
За грехи отцов, Фанни...
Где-то, недоезжаяМейдстона,мистерФрабник окончательно пришелв
себя. Напротив него на диване спали оба детектива -- котелки съехали на лоб,
рот раскрыт, красные ручищи бессильно лежат на коленях. По стеклам барабанил
дождь; в вагоне было очень холодно и стоялзастарелый запах табака. Со стен
гляделирекламыотвратительныхживописных развалин;снаружиподдождем
мелькалищиты,рекламирующиепатентованныесредстваисобачьигалеты.
"Каждаягалета МОЛЛАСИНвиляет хвостом",-- прочел мистер Фрабник, а колеса
безконцаотстукивали:"Достопочтенныйджентльмен,достопочтенный
джентльмен..."
Адам сел в вагон вместес Цветом Нашей Молодежи. Все они еще выглядели
неважно, но сразу воспрянули духом, когда узнали, какому жестокому обращению
подверглась мисс Рансибл на таможне.
-- Ну, знаете ли,-- заявили они,-- Агата, деточка, это же просто позор!
Это неслыханно, это безобразие, это недомыслие,это варварство, это ужасно,
ужасно! -- А потом заговорили о предстоящем вечере у Арчи Шверта.
-- Кто такой Арчи Шверт? -- спросил Адам.
-- А-а, это ужепосле вашего отъезда.Жуткийчеловек. Егообнаружил
Майлз,но стех пор онтак вознесся, что скоро перестанет нас узнавать. В
общем-то,он очень милый, толькобезнадежно вульгарен, бедняжка.Живетв
отеле "Ритц", это, по-моему, шикарно, правда?
-- Он и вечер устраивает там?
--Нучтовы,милый,конечно,нет.Вечер будетвдомеЭдварда
Троббинга. Вы же знаете, это брат Майлза, но он занят какой-то там политикой
и ни с кем не знаком. Он заболел и уехал в Кению иликуда-то там еще, а его
дом на Хартфорд-стрит, идиотский такойдом, стоит пустой, вот мы все туда и
переселились. И вы к нам вселяйтесь,оченьбудетвесело. Дворецкий иего
женасначалабыли очень недовольны,но мыихугощали виноми дарили им
всякие вещи, и теперь они в восторге, только и делают, что вырезают из газет
заметки о нашем времяпрепровождении.
Одно плохо, что у нас нет машины. Майлз ее разбил, я имею в виду машину
Эдварда,аремонтнам абсолютно не по карману,такчтоскоропридется
переезжать.Да ивообщетамвсепобилосьигрязьужасная. Понимаете,
прислуги в доме нет,тольковотдворецкийсженой,аони теперь вечно
пьяные.Такой дурнойпример...МэриМаусбылаангельски добра, она нам
присылала корзины с икрой и всякимивкусностями...Сегодняшний вечер Арчи,
конечно, тоже устраивает на ее деньги.
-- А знаете, меня что-то опять начинает тошнить.