А набеги на поля, выдергивание лука напрогулках,ашвыряние
камней в окна! Высшим шиком считалось не просто разбить окно, а разбитьего
так,чтобырисунокосколковнапоминалгеографическуюкарту.Ауроки
греческого языка, когда заданный урок заранееписалсякрупнымшрифтомна
доске и вызванные лентяи бегло читали его, причем учитель ничего не замечал,
и проделкабезнаказанносходиласрук!Однаждыподпилиливсесадовые
скамейки и с похоронным пением носили их наподобиегробоввокругпрудав
сопровождении длинной процессии. Вот-то былоздорово:Дюбюш,изображавший
кюре, пытаясь зачерпнуть фуражкойводудляблагословенияприсутствующих,
полетел кувырком в бассейн. Но венцом всехшалостейбылавыдумкаПуильо,
который накануне каникул, ночью, нанизал ночные горшки вдортуаренаодну
веревку, пропустив ее под кроватями; утром он бросился бегом по коридору,а
за ним потянулсячудовищныйфаянсовыйхвост;когдаПуильовыскочилна
лестницу, горшки, наталкиваясь один на другой, подпрыгивали и разбивались на
лету!
Клод остановился с поднятой кистью и, заливаясь смехом, кричал:
- Вот скотина этот Пуильо!.. Он ведь пишет тебе. Хотелось бы мне знать,
какие коленца он откалывает теперь?
- Ошибаешься, старина, теперь он ровно ничего не выкидывает, -ответил
Сандоз, поудобнее устраиваясь на своих подушках.-Онприслалскучнейшее
письмо... кончает курс юридических наук и, вероятно,станетстряпчим,как
его отец. Одинегостильчегостоит!Чопорнаятупостьостепенившегося
буржуа!
Вновь наступило молчание, которое нарушил Сандоз, сказав:
- Мы-то с тобой, старина, застрахованы от тупости.
Новая волна воспоминаний нахлынула на них, воспоминаний совсемдругого
порядка, - когда они мысленноперенеслисьзастеныколлежа,напростор
солнечного Юга, сердца ихтакзабились,чтодухзахватило.Ещесовсем
маленькими, в шестом классе, трое"неразлучных"пристрастилиськдлинным
прогулкам. Пользуясь "каждым свободным днем, они уходили как можно дальше, а
по мере того, как они вырастали, длительность прогулок все увеличивалась,и
в конце концов они исколесили весь край,путешествуяиногдапонескольку
дней кряду. Ночевали где придется: то в расщелине скалы,тонагумне,за
день раскаленном от солнца, то на обмолоченнойсоломе,товкакой-нибудь
заброшенной хижине, где они устилалиполтимианомилавандой.Этобыли
вылазки в неведомое, инстинктивное стремление бежать от окружающего налоно
природы, безрассудное мальчишеское обожание деревьев, воды, гор, неизъяснимо
радостное чувство уединения и свободы.
Дюбюш, который был пансионером,присоединялсяктоварищамтольков
праздничные дни и на каникулах. К тому же он был зубрилой и от сидячей жизни
стал нескладнымитяжеловесным.ЗатоКлодиСандозникогданезнали
усталости: каждое воскресенье они, просыпаясь вчетыречасаутра,будили
друг друга, бросая камешек в закрытые ставни.
ЗатоКлодиСандозникогданезнали
усталости: каждое воскресенье они, просыпаясь вчетыречасаутра,будили
друг друга, бросая камешек в закрытые ставни. Летомихособенновлеклак
себеВьорна,вьющаясятонкойлентойповсейнизменностиПлассана.В
двенадцать лет они уже отлично умели плавать. С остервенением бросалисьони
в водовороты, плескаясь в воде целыми днями, отдыхая нагишом нараскаленном
песке и вновь кидаясь вводу;плавалинаспине,наживоте,рыскалив
прибрежной траве, зарывались в нее по уши ичасами.подкарауливалиугрей.
Эта жизнь на природе, у журчащей прозрачной воды, пронизанной лучами солнца,
продлила их детство, сохранилаихчистотуинепосредственное,радостное
восприятие мира. Даже когда пришло возмужание, город сегособлазнамибыл
невластен над ними. В более позднем возрасте ониувлеклисьохотой.Втом
краю дичи мало и охотаноситсовсемособыйхарактер;нужнопройти,по
меньшей мере, шесть лье для того, чтобызастрелитьполдюжиныбекасов;из
этих утомительных прогулок они возвращались иногда с пустыми ягдташами,или
подстреливали, разряжая ружья, неосторожную летучую мышь,попавшуюсяимв
предместье города. Глаза молодых людей увлажнились при воспоминании обэтих
походах: передихмысленнымвзоромвставалибесконечныебелыедороги,
устланные мягкой пылью, похожей на только что выпавшийснег.Онишливсе
дальше и дальше, радуясь всему - даже скрип их грубых башмаков доставлялим
наслаждение; с дороги они сворачивали в поля, на красную, насыщенную железом
землю тех мест; над ними свинцовое небо,кругомскуднаярастительность-
лишь малорослыеоливыдачахлыеминдальныедеревья.Никакойтени.На
обратном пути блаженная усталость, гордая похвальба, что сегодня онипрошли
больше, чем когда-либопрежде.Онибуквальнонечуялиподсобойног,
двигаясь только по инерции, подбадриваясебялихимисолдатскимипеснями,
почти засыпая на ходу.
Уже и тогда Клод вместе с пороховницей и патронами захватывал альбом, в
котором он делал наброски, а Сандоз всегда брал с собой томиккакого-нибудь
поэта. Оба были преисполненыромантикой.Крылатыестрофычередовалисьс
казарменными прибаутками, раскаленный воздух оглашался длинными одами; когда
им попадался на пути ручеек, окаймленный ивами, бросавшимислабуютеньна
раскаленную землю, они делали привал иоставалисьтамдотехпор,пока
звезды не всходили на небо.Тамониразыгрывалидрамы,которыепомнили
наизусть; слова героев произносились громко и торжественно, репликикоролев
и юных девушек - тоненьким голосом, подражавшим пению флейты.Втакиедни
они забывали об охоте, В глухой провинции, среди соннойтупостималенького
городка, онижилисовершенноособняком,счетырнадцатилетпредаваясь
лихорадочному поклонению литературе и искусству. Первым их вдохновителем был
Гюго. Мальчики зачитывались им, декламировалиегостихи,любуясьзаходом
солнцанадразвалинами.