В разгар самойудачной
работы отчаянные сомнения начинали одолеватьего:правильнолибылотак
насытитьцветомэтубархатнуюкуртку?Сможетлионтеперьнайтите
несравненные тона, которые нужны ему для обнаженной женщины? Ондолженбыл
или немедленно разрешить эти вопросы,илиумеретьнаместе.Лихорадочно
вытащил он из папки спрятанный набросок головыКристины,сравниваяегос
головой на картине, стремясь помочь себе этим наброском, сделанным с натуры.
- Смотри-ка, - закричал Дюбюш, - где ты это нарисовал?.. Кто она?
Этот вопрос застал Клода врасплох, он не знал, что ответить; потом, сам
не зная, почему, ведь он всегда обо всемрассказывалсвоимдрузьям-он
солгал, безотчетно подчиняясь странной стыдливости,внутреннейпотребности
сохранить в тайне ночное приключение.
- Так кто же это? - настаивал архитектор.
- Так, просто натурщица.
- Правда, натурщица? Совсем ещемолоденькая,нетакли?Онаочень
хороша... Дай мне, пожалуйста,ееадрес-недляменя,адляодного
скульптора, который отыскивает Психею. Ведь у тебя есть ее адрес?
Дюбюш повернулся к серой стене, гдевкривьивкосьбылинацарапаны
мелом адреса моделей. Много женщин неровным,детскимпочеркомрасписалось
там,оставивсвоеобразныевизитныекарточкисосвоимиадресами.Зоэ
Пьедефер, улица Кампань-Премьер, 7, огромная брюнеткасобвислымживотом,
перечеркнула своей подписью маленькуюФлоруБошан,улицаЛаваля,32,и
еврейку Юдифь Вакез, улица Роше, 69, - эти последние обе были еще достаточно
свежи, но чересчур худы.
- Так где же адрес?
Клод вспылил:
- Да отстань ты отменя!..Почемязнаю?..Тымненадоел,вечно
пристаешь к человеку, когда он работает!
Сандоза все это сперва удивило, потом позабавило. Более проницательный,
чем Дюбюш, он подмигнул ему, и оба принялись высмеивать Клода.
- Ах, простите, пожалуйста! Если вам хочется сохранитьеедляодного
себя, мы ни на что не претендуем! Вот повеса, гдетолькоонподцепилэту
красотку? На какой-нибудьпирушкевкабачкеМонмартраилинатротуаре
площади Мобер?
Все больше смущаясь, художник оборонялся:
- До чего вы оба глупы! Подумать только - какие ослы!.. Хватит, вымне
осточертели!
Голос у него был такой взволнованный, что оба приятеля сразу замолчали,
а он опять принялсяскрестипосвоейкартине,нервной,дрожащейрукой
соскабливая и вновь торопливо рисуя голову обнаженной женщины,придаваяей
всебольшеесходствосКристиной.Потомонпринялсязагрудь,едва
намеченную в наброске. Его возбуждение все увеличивалось... Онвкладывалв
работу и целомудренно сдерживаемое обожание женщины,ибезумнуюлюбовьк
вожделеннойнаготе,которойонникогданеобладал,ибессилиенайти
удовлетворение, и стремление создать ту плоть, которую он так жаждал прижать
к себе трепетными руками.
.. Онвкладывалв
работу и целомудренно сдерживаемое обожание женщины,ибезумнуюлюбовьк
вожделеннойнаготе,которойонникогданеобладал,ибессилиенайти
удовлетворение, и стремление создать ту плоть, которую он так жаждал прижать
к себе трепетными руками. Он гнал из своей мастерской девушек, но обожал их,
перенося на свои полотна;онмысленноласкалинасиловалих,дослез
отчаиваясь, что не умеет написать их столь прекраснымииживыми,какему
того хотелось.
- Потерпите! Еще десять минут... -повторялон.-Ятольконамечу
плечи, а писать их буду завтра. Еще немного... и пойдем обедать.
Сандоз и Дюбюш подчинились; им не оставалось ничегодругого,таккак
они понимали свое полное бессилие помешать Клодунадрыватьсянадработой.
Дюбюш улегся на диван и закурил трубку. Из трехприятелейтолькоодинон
курил, двое других никогда немоглипривыкнутьктабаку:послекрепкой
сигары их неизменно начинало тошнить. Растянувшись наспинеиразглядывая
пускаемыеимклубыдыма,Дюбюшскучноимонотоннопринялся
разглагольствовать о самом себе:
- Подумать только, до чего трудно пробиться в этом треклятом Париже!
Дюбюш рассуждал о полутора годахобученияузнаменитогоархитектора
Декерсоньера, кавалера ордена Почетного легиона, членаИнститута;когде-то
он получил государственную награду,потомспециализировалсянапостройке
частных зданий, несмотря на то, что его шедевр - церковь св.Матфеяпохожа
не то на пирожное, не то на ампирныечасы;признавая,чтоДекерсоньер-
неплохой человек, Дюбюш продолжал гаерничать, осмеивая своего учителя,хотя
сам и разделял егоблагоговениепередклассическимиобразцами.Небудь
других учеников, ничему бы Дюбюш не научился в этом ателье на улицеДю-Фур:
ведь патрон забегал туда не больше трех раз в неделю. Ученики, хотя онивсе
и были свирепыми насмешниками и вначале порядком отравляли жизнь Дюбюша,по
крайней мере хоть объяснили ему, как обращаться с подрамником, как начертить
и отмыть проект. Дюбюшу приходилосьжестокоэкономить-довольствоваться
чашкой шоколада ималенькимхлебцем,чтобыуплатитьпатронуположенные
двадцать пять франков! Сколько ондолженбылчертить,сколькоперечитал
всякой всячины, прежде чем отважился сунуться в Академию! И несмотря навсе
приложенные им усилия, его едва не отвергли. Вдохновения - вот чегоемуне
хватало! На экзамене он нарисовал кариатиду, весьмапосредственноначертил
планлетнейстоловойиедва-едвапротиснулсявсамыепоследниеряды
экзаменующихся; правда, он отыгрался на устных экзаменах, у него был нюхна
логарифмы и на решение геометрических задач; не подкачал он и на экзамене по
истории: уж что-что, а в науках онхорошоподкован.Теперьонкорпитв
Академии в качестве студента второго класса, ему надоизкоживонлезть,
чтобы добиться диплома первого класса.