Кристина в нескольких словах рассказала ему, что произошло. Вчера утром
она выехала из Клермона в Париж,гдедолжнабылапоступитьлектрисойк
госпоже Вансад, вдове генерала,богатойпожилойдаме,живущейвПасси.
Обычно поезд прибывал в девять часов десять минут; обо всем было договорено;
горничная генеральши, которую Кристина должна была узнать по черной шляпес
серым пером, встречала ее на вокзале. Но случилось так, что поезд, в котором
ехала Кристина, за Невером был задержан сошедшим с рельсов товарным поездом.
Отсюда начались все недоразумения и задержки, -спервасиделиввагонах,
потом пассажиров высадили, оставивтолькобагаж,затемимпришлосьтри
километра идтипешкомдостанции,гдебылсформированвспомогательный
состав. Таким образом, потеряли двачасадаещедваиз-зарасстройства
графика движения поездов и в Париж прибыли в часночи,опоздавначетыре
часа.
- Действительно не повезло! - вставил Клод все еще недоверчиво,однако
начиная проникаться естественностью развития этойистории.-Итак,никто
вас, значит, не встретил на вокзале?
Горничной госпожи Вансад,вероятно,надоелодожидаться,иКристину
никто не встретил. Очутившись среди ночи на Лионскомвокзале,вгромадном
незнакомомпомещении,темномивскореопустевшем,Кристинасовсем
растерялась. Сначала она не решалась взять извозчика и долго прогуливалась с
чемоданчиком в руках в надежде, что кто-нибудь все же ее встретит.Наконец,
когда было уже поздно и экипажиразъехались,онарешилась,нооставался
только один, необыкновенно грязный извозчик, откоторогонесловином;он
крутился возле нее, нахально навязывая свои услуги.
-Такиенахалычастовстречаются,-сказалКлод,теперьуже
заинтересованный ее рассказом, как романом приключений. - Ивысогласились
поехать с ним?
Не меняя позы, уставившись в потолок, Кристина продолжала:
- Он заставил меня. Я его боялась, онназывалменясвоейкрошкой...
Когда же он узнал,чтомненужновПасси,онразозлилсяисталтак
нахлестывать лошадь, что я изо всех сил вцепилась в дверцу, чтобы не упасть.
Потом я немножко успокоилась, пролетка спокойно ехала по освещеннымулицам,
на тротуарах было много людей. Наконец я узнала Сену. Я никогданебылав
Париже, но я изучилаегоплан...Ядумала,чтоизвозчикпоедетвдоль
набережной, и когда он внезапно повернул на мост, яопятьиспугалась.Тут
какразначалсядождь,извозчиксвернулвтемныйпереулокивдруг
остановился. Потом он слез с козел и полез ко мне в пролетку... Онговорил,
что иначе промокнет...
Клод расхохотался. Он перестал сомневаться в рассказаннойеюистории:
нет, такого кучера она не могла бы придумать! Кристина в смущении замолчала.
- Продолжайте! Что же дальше? - веселился Клод.
- Тотчас же через противоположную дверцу я выскочила на мостовую. Тогда
он начал ругаться, уверяя меня, что мы приехали на место, угрожая стащитьс
меня шляпу, если я ему не заплачу... Тут пошел проливнойдождь,набережная
совершенно опустела. Я прямо потеряла голову, сунула емупятьфранков,он
схватил их и, нахлестывая изо всех сил лошадь, уехал с моим чемоданчиком,в
котором, к счастью, ничего не было, кромедвухплатков,сдобнойбулкии
ключа от застрявшего в пути сундука.
- Какжеможно,садясьвэкипаж,непосмотретьнаномер!-в
негодовании закричал Клод.
Тутонвспомнил,чтокогдавовремягрозыпроходилпомосту
Луи-Филиппа, мимо него во всю прыть прокатил какой-то извозчик.Уверовавв
рассказанную историю, Клод пришел в восторг от неправдоподобияправды.То,
чтовчерапредставлялосьемуестественнымилогичным,оказалось
просто-напростоглупостью;жизнькудасложнееипричудливее,чемнам
кажется.
- Теперь-то вы понимаете, каково мне было вчер-а около вашейдвери!-
продолжала Кристина. - Я отлично понимала, что я не в Пасси, что я очутилась
ночью, совершенно одна, в ужасном Париже. А гром, а вспышки молнии!О,эти
молнии,тоголубые,токрасные!Всеокружающеепредставлялосьмне
чудовищным!
Она вновь закрыла глаза, и судорога прошла поеепобледневшемулицу,
перед ее мысленным взором вновьвсталатрагическоевидениегорода.Река
катиласьсрединабережныхвпропасть,устремляясьвразверзшиеся,
раскаленные бездны; в. свинцовых водах громоздились черные чудовища - баржи,
похожие на мертвых китов, которые ощетинились неподвижными кранами, похожими
на виселицы. Нечего сказать, хорошо ее встретил Париж.
Наступило молчание. Клод углубился вработу,ноуКристинызатекла
рука, и она пошевельнулась.
- Пожалуйста, опустите немножко локоть.
Как бы извиняясь за свою невежливость, он сказал:
- Ваши родители будут в отчаянии, когда слухокатастрофедойдетдо
них.
- У меня нет родителей.
- Как! Ни отца, ни матери?.. Вы сирота?
- Да, сирота.
Ей восемнадцать лет, рассказала она, родилась она аСтрасбурге,когда
там временно, проездом,стоялполквкоторомслужилееотец,капитан
Хальгрен, гасконец из Монтобана. Когда ей шел двенадцатыйгод,онумерв
Клермоне, куда переехал,выйдявотставку,послетогокакегоразбил
паралич. Пять лет ее мать, парижанка, жила вэтойпровинциальнойдырена
свою жалкую пенсию, едва сводя концы с концами, подрабатываяраскрашиванием
вееров для того, чтобы дать надлежащее воспитание дочери; и вот большегода
назад мать тоже скончалась, оставив Кристину без гроша иодну,какперст.