А сейчасвпервые
судьба столкнула еелицомк лицу снатурой несравненно более сложной, чем
она.
ИбоЭшлибылизрода мечтателей -- потомок людей,изпоколенияв
поколениепосвящавшихсвой досуг раздумьям, анедействиям,упивавшихся
радужными грезами, не имевшиминичегообщегос действительностью. Он жил,
довольствуясь своим внутренним миром, еще более прекраснымнаеговзгляд,
чем Джорджия, и лишь нехотя возвращался креальной действительности. Взирая
на людей, он не испытывалк ним ни влечения, ни антипатии. Взирая на жизнь,
он не омрачался и не ликовал. Онпринимал существующиймиропорядоки свое
место в нем как нечто данное, раз инавсегда установленное, пожимал плечами
и возвращался в другой, лучший мир -- к своим книгам и музыке.
Скарлетт непонимала,какмогон, чьядушабыла для неепотемки,
околдовать ее.Окружавшийегоореол тайнывозбуждал еелюбопытство, как
дверь,к которой нет ключа. Все, что было в нем загадочного,заставляло ее
лишь упорнее тянуться к нему, аегонеобычнаясдержаннаяобходительность
лишьукреплялаеерешимостьполностью имзавладеть.Онабыламолода,
избалованна, она ещене знала поражений и ни секунды не сомневалась втом,
что рано или поздно Эшли попросит ее стать его женой. И вдруг как гром среди
ясного неба -- эта ужасная весть. Эшли сделал предложение Мелани! Да нет, не
может быть!
Как жетак! Ведьне далее как на прошлой неделе, когда они в сумерках
возвращались верхомс прогулки, оннеожиданно произнес: "Мне нужно сказать
вам нечто очень важное, Скарлетт, но я просто не знаю, с чего начать".
Унее бешено заколотилось сердце от сладкого предчувствия, и, понимая,
что желанный миг наконецнастал, она скромноопустилаглаза, нотут Эшли
прибавил:"Впрочем,нет,несейчас.Мы уже почтидома, у нас небудет
времени на разговор. Ах, какойже я трус, Скарлетт!" И, пришпорив коня,он
следом за ней взлетел на холм, к усадьбе.
Сидя наповаленном дереве, Скарлетт вспомнила эти слова, переполнившие
ее тогда такой радостью, и внезапно ониобрели для нее совсем иной, ужасный
смысл. А может быть, он просто хотел сообщить, что обручен с другой?
Господи! Хоть бы папа вернулся! Она не в силах была больше выносить это
состояние неизвестности.Снова иснова нетерпеливо вглядывалась она вдаль,
но все было напрасно.
Солнцеужезакатилось,ибагряныйкрайнебеспоблек,став
тускло-розовым;лазурьнадголовойпостепенноокрашиваласьвнежные,
зеленовато-голубые, как яйцозорянки, тона, итаинственная сумеречная тишь
природынеслышнообступалаСкарлеттсо всех сторон.Призрачный полумрак
окутывал землю. Красные борозды пахоты и красная лентадороги, утратив свой
зловеще-кровавыйоттенок,превратилисьвобыкновеннуюбуруюземлю.На
выгоне,поту сторонудороги,лошади,коровы и мулытихостояли возле
изгороди в ожидании, когда их погонят кконюшням, коровникам ик ужину.
На
выгоне,поту сторонудороги,лошади,коровы и мулытихостояли возле
изгороди в ожидании, когда их погонят кконюшням, коровникам ик ужину. Их
пугалтемныйсилуэт зарослей вдольреки, ионипрядалиушами в сторону
Скарлетт, словно радуясь соседству человека.
Вэтомпризрачномполумракевысокиесоснывпоймереки,такие
сочно-зеленые присвете дня, казались совершенно черными на блеклой пастели
неба--могучие,величественныегиганты,они стоялисомкнутымстроем,
преграждаядоступк неспешнобегущейжелтойводе.Белые трубыусадьбы
Уилксов на том берегуреки, на холме, меркли все больше среди густой темной
зеленидубов,и только мерцавшиекое-где огонькизажженныхк ужину ламп
манили на ночлег.
Влажное,теплое дыхание весны, напоенное запахом свежевспаханной земли
и молодых, рвущихся к небу побегов, сладко обволакивало Скарлетт.
Весна,закаты,нежно-зеленая поросльникогданепробуждалив душе
Скарлетт ощущения чуда. Прекрасное было повседневностью, частицей жизни, как
воздух,как вода.Еесознаниебыло восприимчиво ккрасотелишьвполне
конкретных, осязаемых предметов -- породистых лошадей, женских лиц, нарядных
одеяний...И всежеторжественная тишинаэтих сумерек,спустившихсяна
возделанные землиТары, принеслауспокоениееевзбаламученнойдуше. Она
любила эту землю -- любила безотчетно и беззаветно, как любилалицо матери,
склоненное в молитве при свете лампады.
А Джералда всееще не было видно на безлюдной извилистойдороге. Если
сидеть здесь иждать. Мамушка, безсомнения, отыщет ее и прогонитвдом.
Продолжая вглядываться в уходящуюво мракдорогу, она вдругуслышала стук
копыт,долетевшийотподножияхолмасосторонывыгона,иувидела
разбегающихся в страхе коров илошадей.ДжералдО'Хара возвращалсядомой
напрямик через поля и гнал коня во весь опор.
Онвзлетелна холмна своемплотном,длинноногомгунтере, похожий
издали на мальчишку,оседлавшего коня себене поросту.Седые волосы его
стлались на скаку по ветру, он стегал лошадь хлыстом и понукал криком.
Забывнамгновение о снедавшейеетревоге,Скарлетт с гордостьюи
нежностьюлюбовалась отцом,ибо что ни говори, а Джералд О'Харабыл лихим
наездником.
"Стоитемувыпить, и еготутже понесетмахать черезизгороди, --
подумала Скарлетт. -- А ведь как раз на этом месте в прошлом году он вылетел
из седлаисломал ногу. Хороший вроде быполучилурок. Даеще клятвенно
пообещал маме прекратить эти штуки".
Скарлетт не испытывала ни малейшего страха передотцом. Он был какбы
еесверстником--дажебольше,чемсестры,--ведьДжералд,словно
мальчишка,любил втайнеот жены скакатьпополям напрямик, а Скарлетт --
тоже большая охотница до всякихэскапад -- была его верной союзницей против
Мамушки.