Она поднялась с дерева -- поглядеть, как он будет прыгать.
Высокий жеребецприблизился к оградеи,подобравшись, без малейшего,
казалось,усилиявзялпрепятствиеподликующиевозгласыседовласого
всадника, махавшегов воздухехлыстом. Не замечая дочери, стоявшей втени
под деревьями, Джералд одобрительнопотрепал лошадьпо холкеи свернул на
дорогу.
-- Любому коню в округедашь стоочков, а может,и во всем штате, --
гордо поведалон своему жеребцу, и ирландский акцент, от которого ему так и
не удалось избавиться завсе тридцать девять лет жизни в Америке, отчетливо
прозвучалв его речи. Затемон поспешнопринялсяприглаживатьволосыи
оправлять мятую, выбившуюся из-за поясасорочку исъехавший набок галстук.
Скарлеттпонимала,что эти прихорашивания нужны длятого, чтобы предстать
передженойвтакомвиде,какойподобаетджентльмену,степенно
возвратившемусядомойверхомпослевизитаксоседям.Итутжеона
сообразила, что это дает ей повод начать разговор, не открывая истинной цели
своего появления здесь.
Она звонкорассмеялась.Джералд,каконаиожидала, вздрогнулот
неожиданности, затемувиделееипридержал жеребца; вид унего сделался
сконфуженный и вместе с тем вызывающий. Он спешился с трудом -- поврежденное
колено еще давалоосебезнать -- и, ведя лошадьв поводу, направилсяк
дочери.
-- Так-так, мисс, --сказал ониущипнул ее за щеку, -- вы,значит,
взялисьшпионитьзамной и, совсем как ваша сестрицаСьюлиннапрошлой
неделе, побежите жаловаться маменьке?
Голос его звучал негодующе и в то жевремя жалобно,и Скарлетт, желая
немного подразнить его, насмешливо прищелкнула языком и потянулась поправить
ему галстук. На нее пахнуло крепким запахомвиски и более слабым-- свежей
мяты. И еще пахложевательнымтабаком,кожей илошадьми.Этот с детства
любимый запахбыл всегда связанв ее представлении сотцом, но безотчетно
нравился ей и как принадлежность других мужчин.
--Нет,па, яже неябеда,вродеСьюлин, -- заверила она отцаи,
отступив на шаг, окинула его оценивающим взглядом, дабыудостовериться, что
все в порядке.
Джералд былневысок ростом -- чуть больше пятифутов,-- нообладал
такиммассивным торсоми могучейшеей, чтосидяпроизводилвпечатление
крупногомужчины.Этотмогучийторсдержалсянадвухкоротких,но
чрезвычайно крепких ногах,неизменно обутых в сапоги из самой лучшей кожи и
стольженеизменно широкорасставленных,какузадиристогомальчишки.
Низкорослые мужчины обычно кажутся немного смешными,если начинают пыжиться
и напускать на себя важность, но бойцовский петух, даже если он мал,всегда
пользуется уважением на птичьем дворе, ито же самоеможнобыло сказать о
Джералде О'Хара.
Ни одному самому отчаянному смельчаку не пришло бы в голову
отозваться о Джералде О'Хара как о смешном маленьком коротышке.
Емууже стукнуло шестьдесят, и его жесткиекурчавые волосы выбелила и
посеребрила седина,но на лукавом лице этого жизнелюбца еще не обозначилось
морщин, а небольшие голубыеглаза были по-прежнему молоды и взгляд юношески
безмятеженитверд,ибоДжералдО'Харанепривыктерзатьсвоймозг
отвлеченными проблемами, выходящими запределы целесообразности прикупа или
блефаприигревпокер.Иболеетипичнуюирландскуюфизиономию--
широкоскулую, краснощекую, большеротую, курносую и воинственную -- не так-то
легкобыло бысыскатьна всемпространстве его далекой, давнопокинутой
родины.
Апод этойхолерическойвнешностью скрывалосьнежнейшее изсердец.
Вопли раба, получавшего, бытьможет, и заслуженную порку,детский плач или
жалобноемяуканьекотенка были невыносимы для его ушей. Нопуще всегона
свете он страшился, как бы эта его слабость не была кем-нибудьподмечена, и
даженеподозревал, что черезпятьминутзнакомства снимего доброта
бросаласьв глазакаждому: такоеоткрытие нанеслобысамолюбию Джералда
чувствительнейший удар. Ведь емуказалось, что,заслышав громовыераскаты
голосахозяина, все,трясясь от страха, опрометью бросаются исполнятьего
волю.Он был далек от мыслио том, что толькоодному голосу -- негромкому
голосуегожены-- повиновалось все впоместье.Это должно былонавеки
остатьсядлянего тайной, ибо все,начиная сЭллин и кончаясамым тупым
негритенком,былиучастникамибезмолвногоделикатногозаговора:хозяин
должен считать, что здесь его слово -- закон.
Ауж Скарлетт бурные вспышки егогнева непугали и подавно. Она была
старшей из детей Джералда, и теперь, когда трое его сыновей лежали в могилах
на семейном кладбище и стало очевидно, что он уже не будет иметь наследника,
у него мало-помалу образовалась привычка беседоватьсо Скарлетт как мужчина
смужчиной,что весьма льстило еетщеславию,иона полюбила эти беседы.
Скарлетт больше походила характером на отца,чем ее сестры -- мечтательная,
хрупкаяКэррин,вкрещении Кэролайн-Айрин,и изящнаяСьюлин,крещенная
Сьюзин-Элинор, чрезвычайно гордившаяся своими аристократическими манерами.
Болеетого--ДжералдаиСкарлеттсвязывалиузывзаимного
укрывательства. ЕслиДжералдловил Скарлеттна местепреступления, когда
она,ленясьпрогулятьсяполмилидоворот,перелезалачерез ограду или
засиживалась допозднана ступенькахкрыльцас очереднымпоклонником,он
самолично яростноотчитывалее, но никогда не сообщал об этом ни Эллин, ни
Мамушке.Еслиже Скарлеттвидела,чтоотец,невзираянаданноежене
обещание,скачетверхом черезизгороди, или ненароком узнавала от местных
кумушек подлинную сумму его карточного проигрыша,она, в свою очередь, тоже
воздерживалась за ужином от упоминания об этих его провинностях, не в пример
Сьюлин, выдававшей его секретыс деланно невинным видом.