– Да.
– А где ты была все это время?
Она молча указала на окно второго этажа.
– И что же ты там делала?
– Искала.
– Что искала?
– Что‑нибудь вкусненькое.
– Ты сказала, что Гранди исчез, – подчеркнул Мэллори. – Может, он просто ушел, пока ты смотрела на единорога?
– Он исчез, – твердо повторила Фелина.
– Расскажи мне побольше об этом Гранди, – повернулся Мэллори к эльфу.
– А что вы хотите знать?
– Все.
– Никто не знает о нем настолько много, кроме того, что он злокозненное существо, являющееся причиной большинства несчастий и горя в моем Манхэттене. Он появляется, и происходит нечто ужасное.
– Какого рода нечто?
– Нечто ужасное! – повторил Мюргенштюрм, содрогнувшись.
– Например?
– Не спрашивайте!
– Спрашивать – моя работа.
– Он повинен во всем плохом, что здесь случается. Если грянул природный катаклизм – его вызвал Гранди; если есть неразгаданное преступление – его совершил Гранди; если разразилась эпидемия – ее распространил Гранди.
– Зачем?
– Он же демон. Такова его природа.
– А как он испаряется в воздухе?
– Он мастер по части иллюзий и отвода глаз.
– Но не магии?
– Нет. Хотя, – добавил эльф, – он обладает дарованиями, каковые даже для опытного глаза неотличимы от магии.
– А каковы его слабости? – справился Мэллори.
– Не знаю, имеются ли у него таковые.
– Должны иметься, иначе он давно бы подмял под себя весь город.
– Пожалуй, что так, – с сомнением промолвил Мюргенштюрм.
Мэллори снова обернулся к девушке‑кошке.
– Фелина, подумай хорошенько, не сказал ли Гранди еще чего‑нибудь? Он не сказал Липучке Гиллеспи, куда отвести единорога? – Фелина потрясла головой. – А не сказал, когда они встречаются?
– Нет.
– Кстати, просто для сведения, как единорог выглядит?
– В точности как лошадь, только по‑другому, – поведала Фелина.
– Как «по‑другому»? Только из‑за рога?
– Только из‑за рога, – согласилась она. – И, наверно, из‑за ног, и морды, и боков, и хвоста.
– Он выглядит, как лошадь, если не считать головы, туловища и рога? – саркастически переспросил Мэллори.
Она с улыбкой кивнула.
Мэллори пару секунд свирепо таращился на нее, потом пожал плечами:
– Ну ладно. Кто‑нибудь из вас может рассказать хоть что‑нибудь о Липучке Гиллеспи?
– Он лепрехун, – изрек Мюргенштюрм.
– Да знаю я, что он лепрехун! – вскинулся Мэллори. – Ты уже говорил!
– Это полностью его определяет, – заявил Мюргенштюрм. – А что еще вы хотите знать?
– Я почти не решаюсь спросить, но все‑таки как лепрехуны выглядят?
– Они вроде бы как… ну, маленькие… и еще у них курьезные уши, хотя вообще‑то незаостренные… и э… – начал Мюргенштюрм, мучительно подыскивая определение.
– И жутко любят твидовые вещи, – услужливо встряла Фелина.
– В общем, вы его сразу узнаете, как только увидите, – уверенно заключил Мюргенштюрм.
– А как насчет поведения? – настойчиво вопросил Мэллори, одолевая искушение схватить эльфа и как следует тряхнуть.
– Чем лепрехуны занимаются?
– Грабят, воруют и пьянствуют, – ответил Мюргенштюрм. – По большей части налегают на ирландское виски.
– И врут, – подхватила Фелина.
– О да, – известил эльф. – Они нипочем не скажут правду, когда могут соврать. – Он бросил взгляд на Мэллори. – Вы кажетесь огорченным, Джон Джастин.
– Даже не знаю, с чего бы это? – проворчал Мэллори. – Ладно, попытаемся еще разок. Где я вероятнее всего смогу отыскать Липучку Гиллеспи?
– Не знаю, – промолвил Мюргенштюрм. – Извините, если мои ответы выглядят неадекватными, но суть дела заключается в том, что прежде никто ни разу не попытался найти Гранди или Липучку Гиллеспи. Обычно народ удирает в противоположном направлении.
– Это уж я понял. Правду говоря, по‑моему, настало время пересмотреть контракт. У меня возникло ощущение, что за такую работу мне недоплачивают.
– Но вы же согласились взяться за дело!
– Когда я соглашался, в деле не фигурировал чертов демон!
– Ладно, – смиренно вздохнул эльф. – Двадцать тысяч.
– Двадцать пять, – отрезал Мэллори.
– По рукам.
Мэллори уставился на эльфа:
– Тридцать пять.
– Но вы же сказали «двадцать пять», и я согласился! – запротестовал эльф.
– Ты согласился чертовски быстро.
– Ну, на тридцать пять тысяч долларов я определенно не соглашусь – быстро ли, медленно или еще как‑нибудь.
– Это твоя привилегия, – парировал Мэллори. – Ищи Лютика сам.
– Двадцать восемь с половиной, – поспешно предложил эльф.
– Тридцать три.
– Тридцать.
– Сойдемся на тридцати одной, и по рукам.
– Обещаете? – недоверчиво спросил Мюргенштюрм.
– Слово чести.
Эльф с минуту поразмыслил над предложением, затем кивнул.
– Ты и вправду собираешься найти единорога? – поинтересовалась Фелина.
– Совершенно верно, – подтвердил Мэллори.
– Даже зная, что за этим стоит Гранди?
– Даже так.
– Почему?
– Потому что Мюргенштюрм платит мне ужасную кучу денег. – Мэллори помолчал. – Кроме того, в последнее время я был не слишком везуч в роли мужа, игрока на скачках, и все такое прочее. По‑моему, настала пора снова взяться за что‑нибудь такое, что мне удается.
– Ты мне нравишься. – Фелина потерлась своим бедром о бедро Мэллори и замурлыкала. – Ты не такой, как другие.
– Спасибо, – сказал Мэллори. – Пожалуй.
– Ты совершенно не такой, как другие, – повторила она. – Ты чокнутый! Вообразить только, чтобы кто‑то хотел сразиться с Гранди!
– Я не говорил, что хочу, – возразил Мэллори, – я сказал, что за подходящую плату готов. Она снова потерлась об него.
– А можно мне с вами?
– А я думал, Гранди тебя пугает.
– Пугает, – заверила она. – Я брошу тебя в конце, но до того все будет очень забавно.
Мэллори пару секунд разглядывал ее.
– А ты можешь взять след единорога?
– Наверно.
– Ладно, ты нанята. Что ж, пошли. Мы не найдем его, болтаясь здесь и болтая языками.
Фелина уставилась в землю, раздувая ноздри, потом двинулась к калитке, открыла ее и зашагала по извилистой, пустынной дороге.