– Я и собираюсь. Просто пока как‑то случай не подвернулся. Что‑то в выражении их лиц подсказало мне, что они не расположены к переговорам. Думаю, за пару деньков они поостынут, и мы все уладим.
– Как? – не удержался от вопроса Иезекииль.
– Ну, если ничего другого не выйдет, дам им калифорнийский адрес Ника.
– Это на вас не похоже, мистер Мэллори.
– Я занялся этим делом, чтобы ловить шантажистов, а не укрывать их, – отрезал Мэллори.
– Вот я завсегда ломал об этом голову.
– О чем?
– С чего люди становятся сыщиками. Это вовсе не так завлекательно, как показывают по телику.
– Тебе бы стоило взглянуть на дело с этой стороны.
– Так чего ж вы им занялись?
– Не знаю, – развел Мэллори руками. – Наверно, насмотрелся фильмов Богарта. [3] – Он забрал бутылку, подлил виски в кружку, отхлебнул и поморщился.
– Действительность оказалась чертовски непохожей на мои мечты, скажу я тебе. По большей части я кажусь себе фотографом, работающем на «Хастлер», а когда мне взаправду повезет сцапать ворюгу или торговца наркотой, он оказывается на воле прежде, чем я успею вернуться в контору.
– Он помолчал. – Но больше всего я расстраиваюсь из‑за Вельмы.
– Я не знаю никакой Вельмы, – заметил Иезекииль.
– Я тоже, – признался Мэллори. – Но мне всегда хотелось иметь длинноногую секретаршу по имени Бельма. Так, ничего особенного: в нарядах от Фредерика из Голливуда, рабски мне преданную и, скажем, самую чуточку не в меру чувственную – просто типичную секретаршу детектива. – Он уставился на бутылку. – А взамен получил Грейси.
– Она неплохая дамочка.
– Не спорю. Но она весит две сотни фунтов, за два года не приняла толком ни одной телефонограммы, болтает только о диатезе своих детей, да вдобавок я вынужден делить ее с одноглазым дантистом и портным, обвешанным золотыми цепочками, как елка. – Детектив задумчиво помолчал. – Пожалуй, переберусь‑ка я в Денвер.
– А почему в Денвер?
– А почему бы и нет?
– Вы завсегда болтали про то, чтоб выйти из дела и перебраться куда‑нибудь, да только ни разу этого не сделали.
– Может, на этот раз сделаю. Надо присмотреть себе что‑нибудь получше Манхэттена. – Мэллори ненадолго примолк. – Говорят, в Фениксе довольно мило.
– Я бывал там. Там можно в самую полночь жарить яичницу прямо на мостовой.
– Тогда в какую‑нибудь из Карелии. Иезекииль бросил взгляд на часы.
– Ну, мне пора, мистер Мэллори. – Он встал и направился к двери. – Доброго вам вечерка.
– Тебе тоже.
Выйдя в коридор, старик прикрыл за собой дверь. Мэллори подошел к окну и пару минут вглядывался сквозь грязное стекло. В конце концов он оторвал со стены чешуйку оглупляющейся краски, поразмыслил над тем, как может такая пустая комнатенка выглядеть столь тесной, и вернулся за стол. Снова откупорив бутылку, он отпил глоток за светлую память очаровательной Вельмы, которой не было на свете. Потом еще четыре – в честь четырех противоестественных половых актов, предложить которые Дорин ему так и недостало отваги (и каковые она как пить дать сейчас с радостью выделывает с Фаллико в эту самую секунду), еще один – за последний выигранный заезд Пролета (разумеется, если он в самом деле выиграл хоть один заезд в туманном, отдаленном прошлом; вполне может быть, что он восемнадцать раз отставал на самый волосок) и еще – за год, наконец‑то дотащившийся до завершения.
Он уж хотел было помянуть горькой чашей утраченные тапочки, когда вдруг узрел стоящего перед столом зеленого человечка и с восхищением объявил:
– Ты просто прелесть! А где же розовые слоны?
– Джон Джастин Мэллори?
– Прежде ваш брат не разговаривал, – пожаловался Мэллори. – Обычно вы сидите вокруг, распевая «Санта Лючия». – Он с прищуром огляделся. – А где остальные?
– Пьяны, – с отвращением бросил эльф. – Так дело не пойдет, Джон Джастин. Совсем не пойдет.
– Остальные пьяны?
– Нет. Вы пьяны.
– Разумеется. Потому‑то я и вижу зеленых человечков.
– Я не человек. Я эльф.
– Как заблагорассудится, – пожал плечами Мэллори. – По крайней мере ты маленький и зеленый. – Он снова оглядел комнату. – А где слоны?
– Какие еще слоны? – не понял эльф. – – Мои слоны, – сказал Мэллори, словно втолковывал очевидный факт туповатому ребенку. – Кто ты и что тут делаешь?
– Мюргенштюрм.
– Мюргенштюрм? – переспросил Мэллори, нахмурившись. – По‑моему, он этажом выше.
– Нет. Это я Мюргенштюрм.
– Присаживайся, Мюргенштюрм. Можешь сделать глоточек перед тем, как пропадешь. – Мэллори прикинул, сколько осталось виски. – Крохотный глоточек.
– Я здесь не ради выпивки, – отрезал Мюргенштюрм.
– Благодарение небесам за маленькие одолжения, – пробормотал Мэллори, поднося бутылку к губам и осушая ее. – Лады, – он швырнул пустую бутылку в корзину для бумаг, – я закончил. А теперь можешь петь свою песню, плясать свой танец или сделать, что ты сам собирался, и уступи место слонам.
Мюргенштюрм состроил недовольную гримасу.
– Надо протрезвить вас, и побыстрее.
– Если ты это сделаешь, то исчезнешь, – возразил Мэллори, осовело уставившись на него.
– И почему это должно было свалиться на меня в канун Нового года? – проворчал эльф.
– Наверное, потому, что вчера было тридцатое декабря, – рассудительно заметил Мэллори.
– И почему пьяница?
– Эй, попридержи коней! – воскликнул Мэллори. – Может, я и пьян, но я не пьяница!
– Без разницы. Вы нужны мне сейчас, а работать вы не в состоянии.
– А я‑то думал, что это ты нужен мне, – проронил озадаченный Мэллори, сосредоточенно нахмурившись.
– Быть может, зоологии профессор… – пробормотал Мюргенштюрм под нос.
– Смахивает на первую строчку лимерика. Эльф испустил вздох смирения.
– Времени нет. Или вы, иль никто.
– А это напоминает скверную песню про любовь. Подойдя к столу, Мюргенштюрм ущипнул Мэллори за ногу.
– Ой! Какого черта?!
– Чтобы доказать, что я здесь на самом деле, Джон Джастин. Вы мне нужны.
Мэллори воззрился на него испепеляющим взором, потирая ногу.
– Где это слыхано о столь наглых и спесивых галлюцинациях?!
– У меня есть для вас работа, Джон Джастин, – заявил эльф.
– Найди кого другого. Я оплакиваю свою утраченную юность и прочие элементы моего прошлого, как реальные, так и воображаемые.
– Это не сон, не шутка и не белая горячка, – с пылом произнес эльф. – Я крайне остро нуждаюсь в помощи профессионального сыщика.
Пошарив в ящике стола, Мэллори выудил потрепанный том «Желтых страниц» и швырнул его на стол.