- Что? - переспросил Квилп.
- Раскрыть кошель, сэр, кошель! - ответил мистер Свивеллер,похлопывая
себя по карману. - Чувствуете, сэр?
Карлик кивнул, мистер Свивеллер отступил назадитожекивнул,потом
отступил еще на шаг, опять кивнул и так далее, в той жепоследовательности.
Достигнув таким образом порога, оноглушительнокашлянул,чтобыпривлечь
вниманиекарликаилишнийразвоспользоватьсявозможностьюизобразить
средствами пантомимы свое полноедовериекнему,атакженамекнутьна
желательностьсоблюдениястрожайшейтайны.Когдажеэтанемаясцена,
необходимая для передачи его мыслей, была закончена, он последовал засвоим
приятелем и мгновенно исчез за дверью.
- Гм!-хмыкнулкарлик,сердитопередернувплечами.-Вотони,
родственнички! Я, слава богу, от своих отделался.Ивамтожесоветую,-
добавил он, поворачиваясь к старику. - Да только вы тряпка, и разумаувас
не больше, чем у тряпки!
- Что вы от меня хотите! - в бессильном отчаянии воскликнул антиквар. -
Вам легко так рассуждать, легко издеваться надо мной. Что вы от меня хотите?
- А знаете, что бы сделал на вашем месте я? - спросил карлик.
- Что-нибудь страшное, наверно.
- Правильно! - Чрезвычайно польщенный таким комплиментом, мистерКвилп
с дьявольской усмешкой потер свои грязные руки. - Справьтесь у миссис Квилп,
у очаровательной миссис Квилп, покорной, скромной, преданноймиссисКвилп.
Да, кстати! Я оставил ее совсем одну, она, верно,ждетменянедождется,
просто места себе не находит. Она всегда так -стоиттолькомнеуйтииз
дому. Правда, моя миссис Квилп никогда вэтомнепризнается,покаяне
разрешу ей говорить со мной по душам и пообещаю несердиться.О-о,онау
меня вышколенная!
Уродливый карлик с огромной головой на маленьком туловищесталсовсем
страшен, когда он начал медленно, медленно потирать руки, - аказалосьбы,
что могло быть невиннее этого жеста! - потом насупилсвоимохнатыеброви,
выпятил подбородок и так закатил к потолку глаза,прячасверкавшеевних
злорадство, что эту ужимку охотно перенял бы у него любой бес.
- Вот, - сказал он, сунув руку за пазуху и боком подступая к старику. -
Сам принес для верности. Ведь как-никак - золото. УНелливсумочкеони,
пожалуй, не поместились бы, да и тяжело.Впрочем,ейнадопривыкать,а,
любезнейший? Когда вы помрете, она будет носить в этой сумочке немалые ноши.
- Дай бог, чтобы ваши слова сбылись! Все мои надежды только наэто!-
почти со стоном проговорил старик.
- Надежды! - повторил карлик и нагнулся к самому его уху: - Хотел быя
знать, любезнейший, кудавывкладываетевсеэтиденьги?Даразвевас
перехитришь? Очень уж вы бережете свою тайну.
- Мою тайну? - пробормотал старикрастерянноповодяглазами.-Да,
правильно.
-Да,
правильно... я...я берегу ее... берегу какзеницуока.-Оннедобавил
больше ни слова, взял деньги, усталым, безнадежным движением поднесколбу
руку и медленно отошел от карлика.
Квилп пристальным взглядом проводил старика в заднююкомнату,увидел,
как деньги были заперты в железную шкатулку на каминной доске,посиделеще
несколько минут в раздумье и, наконец, собралсяуходить,заявив,чтоему
надо торопиться, не то миссис Квилп встретит его истерическим припадком.
- Итак, любезнейший, - добавил он, - я направляюсвоистопыдомойи
прошу вас передать мой поклон Нелли. Надеюсь, она больше не будет плутать по
улицам, хотя этот неприятный случай принес мне такую неожиданную честь...-
С этими словами карлик отвесил поклон в мою сторону, скосил наменяглаза,
потом обвел все кругом пронзительным взглядом,откоторого,казалось,не
скроется никакой пустяк, никакая мелочь, и, наконец, удалился.
Я сам уже давно порывался уйти, но старик все удерживал меняипросил
посидеть еще. Как только мыснимосталисьвдвоем,онвозобновилсвои
просьбы, вспоминая с благодарностью случай, сведший нас в первый раз,ия,
охотноуступивему,селвкреслоипритворился,будтосинтересом
рассматриваю редкостныеминиатюрыистаринныемедали.Уговариватьменя
пришлось недолго, ибо если первое посещение лавки пробудило мое любопытство,
то теперешнее еще больше его разожгло.
Вскоре к нам присоединилась Нелл. Онапринеслакакое-торукодельеи
села за стол рядом с дедом. Мне было приятновидетьсвежиецветывэтой
комнате, птицу в клетке, прикрытуюотсветазеленойветочкой,мнебыло
приятно дуновение чистоты и юности, которое проносилось поуныломустарому
дому и реяло над головкой Нелли. Но отнюдьнеприятное,аскореежуткое
чувство охватывало меня, когда я переводил взгляд с прелестного, грациозного
ребенка на согбенную спину и морщинистое, изнуренное лицо старика. Онбудет
слабеть, дряхлеть, - что же станет тогда с этой одинокой девочкой?Авдруг
он умрет и она лишится даже такой опоры? Какая участь ждет ее впереди?
Старик вдруг тронул внучку за рукуисказал,почтиотвечаянамои
мысли: - Я больше не буду унывать, Нелл. Счастье придет, обязательно придет!
Я прошу его только для тебя, мне самому ничего не нужно. А иначе сколько бед
падет на твою невинную головку! Оно должноулыбнутьсянам,ведьеготак
добиваются, так зовут!
Девочка ласково посмотрела на деда, но ничего не сказала.
- Когда я думаю, - продолжал он, - о техдолгихгодах-долгихдля
твоейюнойжизни,чтотыпровелаздесьсомной,отвоемунылом
существовании... без сверстников, без ребяческих утех... ободиночестве,в
котором ты росла, - мне иной раз кажется, что я жестоко обходилсястобой,
Нелл.
- Дедушка! - с неподдельным изумлением воскликнула она.
- Не намеренно, нет, нет! -сказалстарик.