- Не намеренно, нет, нет! -сказалстарик.-Явсегдаверил,что
настанет день, когда ты сможешь, наконец, быть средисамыхвеселых,самых
красивых и займешь место, которое уготовано только избранным. Иявсееще
жду этого, Нелл. Жду и буду ждать! Но вдругтыостанешьсяодна?..Чтоя
сделал, чтобы подготовить тебя к жизни? Ты совсем как вон та беднаяптичка,
и так же будешь брошена на произвол судьбы...Слышишь?ЭтоКитстучится.
Пойди, Нелл, открой ему.
Девочкавсталаиз-застола,сделаланесколькошагов,новдруг
остановилась, вернулась назад и бросилась деду на шею. Потом сновапошлак
двери, но на этот раз быстрее, чтобы скрыть слезы, брызнувшие у нее из глаз.
- Одно словечко, сэр, - торопливо зашептал старик. - Мне как-тонепо
себе после нашего первого разговора с вами, новсвоеоправданиеямогу
сказать только то, что все делается к лучшему, что отступать уже поздно - да
и нельзя отступать - и что надежда не оставляет меня. Все это ради нее, сэр.
Я сам не разиспытывалвжизнижестокуюнуждуихочууберечьееот
страданий, неразрывных с нуждой. Я хочу уберечь Нелл от тех бед, которые так
рано свели в могилу ее мать - единственное мое дитя. Я оставлю своейвнучке
наследство, но не такое, что можно быстро истратить, промотать - нет! -оно
навсегда охранит ее от лишений. Выпонимаетеменя,сэр?Онаполучитне
какие-нибудь жалкие гроши, а целое состояние!.. Тш!..Большеяничегоне
смогу вам сказать, ни сейчас, ни после... да вот и она.
Волнение, с которым он шептал эти слова, дрожь его пальцев, лежащихна
моейруке,исступленныйвид,широкооткрытыеглаза,напряженно
всматривающиеся мне в лицо, - все это поразиломеня.То,чтоявидели
слышал здесь, - слышал дажеотсамогостарика,-даваломнеоснования
считать его богатым человеком. Значит,этоодинизтехжалкихскупцов,
которые, поставив себе вжизниединственнуюцель-наживу-ископив
огромные богатства, вечно терзаются мыслью о нищете, вечно одержимы страхом,
как бы не потерпеть убытков и не разориться.Многоеизтого,чтостарик
говорил раньше и что было тогда непонятно мне, подкрепляло мои опасения, и я
окончательно причислил его к этому несчастному племени.
То была всего лишь догадка - для более основательного сужденияуменя
не оставалось времени, так как девочка вскоре вернулась в комнатуисейчас
же села с Китом за урок письма, что, оказывается, было заведеноунихдва
раза в неделю и доставлялоученикуиучительницеогромноеудовольствие.
Очередной урок приходился на сегодняшний вечер. Чтобыпередать,какдолго
понадобилось уговариватьКитасестьзастолвприсутствиинезнакомого
джентльмена, как его, наконец, усадили, каконзагнулобшлага,расставил
локти, уткнулся носом в тетрадку и страшным образомскосилнанееглаза,
как, взяв перо, он немедленно начал сажать кляксузакляксойивымазался
чернилами до корнейволос,как,написавсовершеннослучайноправильную
букву, он нечаянно стирал ее рукавом, пытаясь вывести вторую такуюже,как
при каждой очередной ошибкераздавалсявзрывсмехадевочкиинеменее
веселый хохот самого Кита и как, несмотря наподобныенеудачи,наставница
старалась преподать своему ученику трудную науку письма, аонстакимже
рвением одолевалее,-повторяю,чтобыпередатьвсеэтиподробности,
понадобилось бы слишком много времени и места, гораздо больше, чем онитого
заслуживают.
Будет вполне достаточно, если я скажу, что урокбылдан,что
вечер миновал и следом за ним наступила ночь, что к ночи старикопятьстал
выражать явные признаки беспокойства инетерпения,чтоонушелиздому
тайком в тот же час, как и прежде, и что девочка опять осталась одна вэтих
мрачных стенах.
А теперь, доведя рассказ до этого места от своегоимениипознакомив
читателя с моими героями, я в интересах дальнейшего повествования отстранюсь
от него и предоставлютем,ктоиграетвнемглавныеисколько-нибудь
существенные роли, действовать и говорить самим за себя.
ГЛАВА IV
Мистер и миссис Квилп проживали на Тауэр-Хилле*,ивсвоейскромной
келье на Тауэр-Хилле миссис Квилп коротала часы разлуки, изнывая от тоски по
супругу, покинувшему ее ради тойделовойоперации,которая,какмыуже
видели, привела его в лавку древностей.
Определить род занятий или ремесло мистера Квилпа было бы трудно,хотя
его интересы отличались крайней разносторонностью и дел ему всегдахватало.
Он собирал дань в виде квартирной платы с целой армии обитателейтрущобна
грязных улочках и в грязныхзакоулкахвозленабережной,ссужалденьгами
матросовимладшихофицеровторговыхсудов,участвовалврискованных
операциях многих штурманов Ост-Индской компании*, курил контрабандные сигары
под самым носом у таможни и чуть линеежедневновстречалсянабиржес
господами в цилиндрах и в кургузых пиджачках. На правом берегу Темзыютился
небольшой, кишащий крысами и весьма мрачный двор,именовавшийся"Пристанью
Квилпа", где взгляду представлялось следующее: дощатая контора, покосившаяся
на один бок, словно ее сбросили сюда соблаковионазарыласьвземлю,
ржавые лапы якорей, несколько чугунных колец, гнилые доски и грудыпобитой,
покореженной листовой меди. На "Пристани Квилпа"ДэниелКвилпвыступалв
роли подрядчика по слому старых кораблей, но, судя повсему,онбыллибо
совсем мелкой сошкой в этой области, либо ломалкораблинасовсеммелкие
части. Нельзя также сказать, чтобы здесь кипелажизньизамечалисьследы
бурной деятельности, ибо единственным обитателем этих мест былмальчишкав
парусиновой куртке (существо, по-видимому, земноводное), веськругзанятий
которого заключался в том, что он либо сидел на сваях и бросал камни втину
вовремяотлива,либостоял,засунуврукивкарманы,исполной
безучастностью взирал на оживленную в часы прилива реку.
В доме карлика на Тауэр-Хилле, кроме помещения, занимаемого им самими
миссис Квилп, имелась крохотнаякаморка,отведеннаяеематушке,которая
проживаласовместноссупружескойчетойинаходиласьвсостоянии
непрекращающейся войны с Дэниелом, что не мешало ей сильно егопобаиваться.
Да и вообще это чудовище Квилп повергал в трепет почти всех, кто сталкивался
с ним в повседневной жизни, действуя на окружающих то ли своим уродством, то
ли крутостью нрава, то ли коварством, - чем именно, в конце концов не так уж
важно.