В доме карлика на Тауэр-Хилле, кроме помещения, занимаемого им самими
миссис Квилп, имелась крохотнаякаморка,отведеннаяеематушке,которая
проживаласовместноссупружескойчетойинаходиласьвсостоянии
непрекращающейся войны с Дэниелом, что не мешало ей сильно егопобаиваться.
Да и вообще это чудовище Квилп повергал в трепет почти всех, кто сталкивался
с ним в повседневной жизни, действуя на окружающих то ли своим уродством, то
ли крутостью нрава, то ли коварством, - чем именно, в конце концов не так уж
важно. Но никого не держал он в таком полном подчинении, как миссис Квилп-
хорошенькую, голубоглазую, бессловесную женщину, которая, связавшисьсним
узами брака в явном ослеплении чувств(чтослучаетсянетакужредко),
каждодневно и полной мерой расплачивалась теперь за содеянное ею безумие.
Мы сказали, что миссис Квилп коротала часыразлукивсвоейскромной
келье на Тауэр-Хилле. Коротать-то она коротала,нотольконеодна,ибо,
кроме ее почтенной матушки, о которой уже упоминалосьраньше,компаниюей
составляли несколько соседок, по странной случайности (а также повзаимному
сговору) явившихся в гости одна за другойкакразкчаю.Обстоятельства
встречи вполне благоприятствовали беседе, в комнате стояла приятная полутьма
и прохлада; цветы на раскрытом настежь окне, не пропуская с улицы пыли, в то
же время заслоняли от глаз древний Тауэр, и дамы были не прочьпоболтатьи
поблагодушествовать зачайнымстолом,чемунемалоспособствовалитакие
соблазнительные вещи,каксливочноемасло,мягкиебулочки,креветкии
кресс-салат.
Вполне естественно, что в такой компании и в такой обстановкеразговор
зашел о склонности мужчин тиранствовать надслабымполомиовытекающей
отсюда необходимостидляслабогополаоказыватьотпорихтиранствуи
отстаиватьсвоиправаисвоедостоинство.Этобыло,естественно,по
следующим четырем причинам: во-первых, миссис Квилп, как женщинумолодуюи
явноизнывающуюподпятойсупруга,следовалоподстрекнутькбунту;
во-вторых, родительницамиссисКвилпбылаизвестнастроптивостьюнрава
(качеством весьмапохвальным)истремлениемвсяческипротиводействовать
мужскомусамовластию;в-третьих,каждойгостьехотелосьвыказатьсвое
превосходство в этом смысле перед всемидругимисуществамиодногоснею
пола; и, в-четвертых, привыкнув сплетничать друг про дружку с глазу на глаз,
дамы не могли предаваться этому занятию втесномприятельскомкружке,и,
следовательно, им ничего не оставалось, как ополчиться на общего врага.
Учтя все это, одна из присутствующих - дебелая матрона - первая открыла
обмен мнениями, осведомившись с весьма озабоченным и участливымвидом,как
себя чувствует мистер Квилп, на что матушка жены мистера Квилпа отрезала:-
Прекрасно! А что ему сделается? Худой траве все впрок!
Дамы дружно вздохнули, сокрушенно покачали головой и так посмотрелина
миссис Квилп, словно перед ними сидела мученица.
- Ах! - воскликнула всетажедебелаяматрона.-Хотьбывыей
что-нибудьприсоветовали,миссисДжинивин!(Следуетотметить,чтов
девичестве миссис Квилп была мисс Джинивин.) Ведь все зависит оттого,как
женщина себя поставит. Впрочем, что зря говорить, сударыня!Вамэтолучше
всех известно.
- Еще бы неизвестно! - ответиламиссисДжинивин.-Даеслибмой
покойный муж, а ее дражайшийродитель,осмелилсясказатьмнехотьодно
непочтительное слово, я бы... - Ипочтеннаястарушкасяростьюсвернула
шейку креветке, видимо заменяя недосказанное этим красноречивым действием. B
таком смысле оно и было понято, и ее собеседница не замедлилаподхватитьс
величайшим воодушевлением: - Мы с вами будтосговорились,сударыня!Ябы
сама сделала то же самое!
- Да вам-то какаянужда!-сказаламиссисДжинивин.-Выможете
обойтись и без этого. Я, слава богу, тоже обходилась.
- Достоинство свое надоблюсти,тогдаинуждытакойнебудет,-
провозгласила дебелая матрона.
- Слышишь, Бетси? - наставительным тономобратиласькдочеримиссис
Джинивин. - Сколько раз я твердила тебе то же самое, заклинала тебя, чуть ли
не на колени перед тобой становилась!
Бедная миссис Квилп, беспомощно взиравшая на сочувственные лица гостей,
вспыхнула,улыбнуласьинедоверчивопокачалаголовой.Этонемедленно
послужилосигналомковсеобщемувозмущению.Начавшисьсневнятного
бормотанья, оно мало-помалу перешло в крик, причем все кричали хором, уверяя
миссис Квилп, что, будучи женщиной молодой, она неимеетправаспоритьс
теми,ктоумудренопытом;чтонехорошопренебрегатьсоветамилюдей,
пекущихсятолькооееблаге;чтотакоеповедениеграничитсчерной
неблагодарностью; что вольно ей не уважать самое себя, но пустьподумаето
других женщинах; что, если она откажетсяуважатьдругихженщин,настанет
время, когда другие женщины откажутся уважать ее, о чем ей придется оченьи
оченьпожалеть.Облегчивтакимобразомдушу,дамысновымисилами
набросились на крепкий чай, мягкиебулочки,сливочноемасло,креветкии
кресс-салат и заявили, что от расстройства чувств им просто кусок в горло не
идет.
- Это все одни разговоры, -простодушносказаламиссисКвилп,-а
случись мне завтра умереть, Квилп женится на ком захочет, и ни однаженщина
ему не откажет - вот не откажет и не откажет!
Ее слова были встречены негодующими возгласами. Женится на ком захочет!
Посмел бы он только присвататься к кому-нибудьизних!Посмелбытолько
заикнуться об этом! Одна дама (вдова) твердо заявила, чтооназарезалабы
его, если б он решился хоть намекнуть ей о своих намерениях.
- Ну и хорошо, - сказала миссис Квилп, покачивая головой, - авсе-таки
это одни разговоры, и я знаю, прекрасно знаю: Квилп такой, что стоиттолько
ему захотеть, и ни одна из вас перед ним неустоит,дажесамаякрасивая,
если она будет свободна, а я умру, и он начнет за ней ухаживать.