Потомонвстряхнулсявсемтелом,тоже
по-собачьи, и присоединился к дамам.
Увидев, что Квилп подошел кзеркалуповязатьшейныйплаток,миссис
Джинивин, случившаяся как раз за спиной усвоегодеспотическогозятя,не
устояла перед соблазном и погрозила емукулаком,сопроводивэтоминутное
движение угрожающей миной; и тут взгляды их встретились: из зеркалананее
глядела перекошенная чудовищной гримасой физиономия с высунутым языком.Еще
секунда, и карлик как ни в чем не бывало повернулся накаблукахиспросил
ласковым голосом: - Ну, как вы себя чувствуете, милая моястарушка?Случай
этот, сам по себе пустяковый и нелепый, выказал его таким злобным,коварным
бесом, что миссис Джинивин с перепугу онемела, приняла руку, поданнуюейс
величайшей галантностью, и позволила подвести себякстолу.3азавтраком
страх обеих женщин перед Квилпом не ослабелнинайоту,ибоонпожирал
крутыеяйцасоскорлупой,проглатывалцеликомогромныхкреветок,с
необычайной жадностью жевал сразу табак икресс-салат,неморщасьхлебал
кипящий чай, сгибал зубами вилку и ложку -корочеговоря,вытворялнечто
такое несуразное и страшное, что обе женщины были сами не своиотужасаи
начали сомневаться в его принадлежности к роду человеческому. Проделав эти и
многие другие подобные же штуки, входившиевеговоспитательнуюсистему,
мистер Квилп оставилженуитещусовершеннопритихшими,укрощеннымии
отправился к набережной, где нанял лодку до пристани, носившей его имя.
КогдаДэниелКвилпуселсявяликивелелдоставитьсебяк
противоположному берегу, был час прилива. Множество барж лениво ползли вверх
по реке - которая боком, которая носом вперед, которая кормой, как придется,
- и настойчиво, упрямо, все вперемешку лезлинабольшиесуда,перерезали
путь пароходам, забирались всюду, где им совершенно нечегобылоделатьи,
потрескивая, точно грецкие орехи, от ударов и справаислева,шлепалипо
воде длинными кормовыми веслами - ни дать ни взять огромные неуклюжие рыбины
при последнем издыхании. На некоторыхсудах,стоявшихнаякоре,команда
укладывала в бунты канаты, сушила паруса, принимала новый груз илисгружала
доставленный. На других же небылоипризнаковжизни,еслинесчитать
двух-трех матросов да собаки, которая то с лаем носилась по палубе, то вдруг
начинала карабкатьсявверхпобортуизаливатьсяещепуще,глядяна
открывавшийся перед ней вид. Большой пароход медленно прокладывал себепуть
сквозьлесмачтитяжело,словноводышке,рассекалводукороткими
нетерпеливыми ударами своих тяжелых лопастей, возвышаясьэдакимлевиафаном
над мелкой плотичкой Темзы. Поправуюиполевуюрукучернелидлинные
вереницы угольщиков; шхуны не спешапробиралисьмеждунимиквыходуиз
гавани, сверкая парусами на солнце, и поскрипыванье их снастей отдавалось на
воде стократнымэхом.
Рекасовсем,чтоонанесланасебе,былав
непрерывном движении -играла,плясала,искрилась;адревнийсумрачный
Тауэр, окруженный строениями и церковными шпилями,тамисямвзлетавшими
ввысь, холоднопосматривалсбереганасвоюсоседку,презираяееза
беспокойный, суетливый нрав.
Дэниел Квилп, который был способен оценить такоеславноеутротолько
потому, что оно избавляло его от необходимости таскаться с дождевымзонтом,
сошел на берег возле своей пристани изашагалкнейпоузкойтропинке,
изобилующей в равной степени и водойитиной,-вероятно,вугодутем
земноводным существам, что мерили ее изо дня в день. Прибыв кместусвоего
назначения, он прежде всего увидел пару ног в далекой от совершенства обуви,
болтающихсяввоздухеподошвамикверху.Этотстранныйфеноменимел
несомненноекасательствокмальчишке,который,видимо,сочетал
эксцентричность натуры со страстью к акробатике и в данную минутустоялна
голове, созерцая реку с этой не совсем обычной позиции. Хозяйский голос живо
поставил акробата на ноги, и, когдаегоголовазанялаподобающееместо,
мистерКвилп(выражаяськрепко,занеимениемболееподходящихслов)
"съездил" его по физиономии кулаком.
- Оставьте меня, чего лезете! - крикнул мальчишка, отбиваясь отКвилпа
то одним, то другим локтем. - Как бы вам сдачи не получить! Небось тогдане
обрадуетесь!
- Ах ты собака! - зарычал Квилп. - Он еще смеет огрызаться! Даятебя
железным прутом выпорю, ржавым гвоздем искорябаю, глаза тебе выцарапаю!
Не удовлетворяясь одними угрозами,карликсновасжалкулаки,ловко
уклонился от локтей мальчишки, схватил его за голову и, как тот ни крутил ею
из стороны в сторону, дал ему три-четыре хороших затрещины. Достигнувтаким
образом намеченной цели и поставив на своем, он отпустил его.
- А больше не побьете! - крикнул мальчишка и попятился назад,выставив
на всякий случай локти. Ну-ка!..
- Молчать, собака! - сказал Квилп. - Больше ятебянепобьюпотой
простой причине, что ты уже битый. Держи ключ!
-Скемсвязываетесь!Выбралибысебекого-нибудьподпару!-
пробормотал мальчишка, нерешительно подходя к нему.
- А где таких взять, чтоб были мне под пару? огрызнулся Квилп. -Держи
ключ, собака, а то я тебе голову им размозжу. - И в подтверждение своих слов
он больно щелкнул его бородкой ключа по лбу. - Поди открой контору.
Мальчишка повиновался с большой неохотой,но,уходя,буркнулчто-то
себе под нос, оглянулся и тут же прикусил язык, ибокарликстрогосмотрел
ему вслед. Здесь немешаетзаметить,чтоэтогоюнцаимистераКвилпа
связывала какая-тонепонятнаявзаимнаясимпатия.Каконазародиласьи
крепла, чем питалась - колотушками ли и вечными угрозамисоднойстороны,
дерзостями и пренебрежением - с другой, - не столь важно.