Наверно, в этом и есть величие деспотов?
– Спустись на землю, а? – попросила Юля.– Про “заклятие” – это всерьез?
– Абсолютно. Лично я понимаю его как наложение на душу сторонней матрицы – искусственной либо конкретного индивидуума. Способы бывают разные: от пресловутой “любви” до изощренного садизма… впрочем, не знаю, что больней. А нужен сей грабеж затем, чтоб максимально задействовать свое тело,– недаром же маньяки такие силачи!.. Это что касается “энергетического вампиризма”.
– Ты пугаешь меня,– прошептала девочка.– Есть и другой?
– Пробрало, да? – засмеялся Вадим.– Больше не клонит в сон? Что ж, “давай бояться вместе” – если смелая.
– Жду ответа,– напомнила она.
– Это уже из области фантазий,– предупредил Вадим.– Устроит?
Юля молча кивнула.
– Помнишь, чего наплел тогда Игорек про отражения Хаоса и Порядка, в просторечии именуемые душой? – Она кивнула вторично.– Представь их, то есть отражения, как два разноименных заряда, индуцированных начальными стихиями и заключенных в единый объем. Ну, с Порядком более‑менее ясно: он задает организму программы. Что до Хаоса, то без него не было б жизни. И развития, ибо это Хаос вносит в организмы изменчивость. И смерти, конечно,– когда изменения, накапливаясь, становятся “несовместимыми с жизнью”. Оба заряда концентрируются обычно в пределах мозга, но частицы их разносятся кровью по всему телу.
– Хорошо,– закрыв глаза, сказала девочка,– я представила… Чего дальше‑то?
– А теперь убери из души Хаос. Что останется?
– Порядок,– послушно ответила она.– “И” осталось на трубе.
– Ну, не сам Порядок, скорей его отражение – может, даже вторичное или третичное…
– Четвертичное,– буркнула Юля.– Как период.
– К тому ж, не исключено, искаженное. Короче, в душе остается только набор программ, более или менее удачных. Изменения в организме прекращаются, он фиксируется на достигнутом рубеже. Лишь устраняются нарушения: болезни, ранения – причем с волшебной быстротой. Многодиапазоновая телепатостанция, ориентированная на души других, выключается либо преобразуется в лучевой передатчик подавляющий и подчиняющий чужие сознания (если там найдется, за что зацепиться). Власть такого человека над другими становится чудовищной, его могущество устрашает, энергетические ресурсы бездонны, он практически бессмертен – венец эволюции, и только! Но и жизни в нем больше нет. А сам монстр так же абсолютно подчинен собственному господину, ибо он – лишь ступенька в жесткой и незыблемой пирамиде, вершиной упирающейся в Подвал, где собраны знания Вселенной.
– Он что же теперь, робот? – обмирая, спросила девочка.
– Вампир,– поправил Вадим.– Причем настоящий, классический.
– И даже кровь хлещет? Господи, но зачем?
– Чтоб зацепиться за наш мир. Раньше его удерживало равновесие между отражениями Хаоса и Порядка либо разветвленная корневая система, проросшая в души других. Теперь для выживания ему необходимо вводить в себя недостающий заряд, иначе его попросту выдавит в родственную среду. А что является лучшим разносчиком Хаоса? Свежая, парная кровь!.. Еще можно выгрызать у живых мозг, но технически это сложней. И чем необузданней, вольнолюбивей жертва, тем слаще ее соки. Вообще я полагаю, что “охоту на ведьм” во все времена организовывали именно вампиры. Ибо у ведьм обратный перекос и Хаос в них прямо бурлит. А уж если к вампирам угодит истинный, цветной маг !..
Юля ощутимо содрогнулась, и Вадим тут же замолчал, пристыженный.
Кажется, он увлекся настолько, что потерял “контакт с аудиторией”.
– Похоже, ты псих,– сообщила девочка.– А ведь у меня сразу закрались подозрения. Вампиры, надо же! Ясновельможное вампирство как высшая стадия человечества. “Мы наш, мы новый мир построим!..” Больше ничего не придумал?
– Да разве только вампиры? – усмехнулся Вадим.– Здесь такой рассадник нечисти!.. Кстати, никогда не подглядывала ночью за отцом?
– Точно, у тебя крыша поехала! – убежденно сказала Юля.– Конечно, спасибо тебе за жизнь, я с ней как‑то свыклась, но, может, не стоит обхаивать моих родичей? До сих пор я и сама с этим неплохо справлялась.
– Ладно, не впечатляйся,– отступил он.– Я предупреждал: это фантазии. Может, я параноик, однако безобидный – сама знаешь. Если хочешь, могу рассказать еще: и про оборотней, и про зомби, и про могущественных черных колдунов, обосновавшихся…
– Как тебе моя попка? – перебила Юля и даже продемонстрировала, извернувшись.– Правда, сладкая?
– Не знаю,– вздохнул он,– не пробовал.
– Так в чем же дело? Доступ к телу открыт, давай пробуй!..
Она легла на Вадима всем туловищем и на минуту затихла, наслаждаясь его жаром и энергичным массажем, прокатившимся по ее тылам от ягодичек до шеи, будто у него включился рефлекс – довольно странный для мужчины в такой ситуации. Конечно, девочка ждала от Вадима большего, но, видно, рассудила, что для начала сойдет и это. По крайней мере, холод ей теперь не грозил.
– А зачем на свете люди? – пробормотала Юля ему на ухо и сама же ответила: – Чтоб их жрали вампиры. По‑моему, так!
И хихикнула, довольная шуткой. Чуть погодя потерлась носом о его плечо и попросила:
– Дяденька, научи плохому.
– Где уж мне,– хмыкнул Вадим.– Это молодым у нас – дорога.
– “Дорога ложка к обеду”,– сказала Юля.– Но ты любишь меня?
– А чего б ты хотела: развесистой лапши на ушах или правды?
– Наверно, лапши,– со вздохом призналась она.– Ну хоть немножко – любишь?
– Понемножку я люблю многих – это еще не повод слагать серенады,– возразил Вадим.– Вот если б я возлюбил тебя сильнее, чем себя!.. Но ведь настолько и ты никого не любишь?
– Что я, псих? А впрочем, может, и псих.
– Ты о чем?
– “Что‑то с памятью моей стало”,– пожаловалась Юля.– Как раз после твоей обработки мозжечка. Поперли воспоминания, вплоть до самых давних,– и все такие яркие!.. Кстати, чего ты трындел насчет наладки борто‑компа? Может, ненароком саданул по блоку памяти?
– Что‑нибудь еще? – помолчав, спросил Вадим.
– Еще стала считать не хуже калькулятора. Только задумаюсь – дырк, и выскакивает ответ! Это какой блок?
– Расчетный,– буркнул он.– Даже не блок, а ма‑аленькая такая программка, организующая ячейки особым образом. Понятия не имел, что это затронется,– извини.
– Чего там, даже удобно. Знаешь, мне теперь часы не нужны: все время тикает что‑то в мозгах – и в любой момент, только спроси!..
– Сколько? – быстро спросил Вадим.
– Два часа сорок одна минута,– ответила Юля голосом телефонной дикторши.– Дырк!
– Смотри‑ка – верно.
– Ага, значит, ты тоже?
– А как насчет оперативной памяти?
– А это чего?
– Это – количество данных, коими способен оперировать,– объяснил Вадим.– Чем выше ОП, тем сильнее склонность к системному мышлению, тем большие проблемы можно охватить за один присест.