– Ну, это я не знаю,– сказала девочка.– И скучна мне твоя ОП, так что не приставай. Без того на душе мерзко.
– Хочешь, утешу?
– Хочу,– сразу ухватилась девочка.– Даже знаю – как. Главное, тебе ничего не придется делать…
– Я о другом,– оборвал он.– Твой “папуля”…
– Ну?
– …вовсе не отец тебе. Даже не родственник.
– Класс!.. Это ты сейчас допер, да?
– Это я в тебе откопал, в твоей памяти. Сама ты забыла.
– Ага,– сказала Юля после паузы.– А мать?
– Мать настоящая.
– Ну хоть что‑то. Хотя бы покойников у меня не отбираешь.
– Бог с тобой, Юленька, я‑то при чем?
– При том, что ты это выдумал! – выпалила девочка.– И знаешь зачем?
– Ну?
– Чего “ну”?
– Ну, не знаю,– усмехнулся Вадим.
– Чтоб подкрепить себя еще и этим. Как же: сиротка, бедненькая, деточка!.. Разве такую можно тронуть?
– Но ты и вправду малолетка – подсудное ж дело!
– Очень колышут тебя суды – кому другому напой!.. Между прочим, по законам шариата я уж года три как могла выскочить замуж.
– Во‑первых, я не мусульманин.
– Это в‑третьих,– гневно перебила Юля.– Во‑первых, ты меня не хочешь.
– Тогда мне бы не потребовались подкрепления,– возразил Вадим.– Уж если я кого не хочу, то… извини.
Попрепиравшись еще с пяток минут, девочка заснула, согретая его теплом и укутанная мысле‑облаком . Чуть погодя расслабился Вадим – даже вроде задремал. Однако вскоре проснулся, сквозь шум непогоды различив знакомое гудение.
Осторожно он приподнял голову, вслушиваясь. Но сейчас же очнулась и Юля, будто на время сделалась его продолжением.
– Чего? – спросила с беспокойством.– Не серки, нет?
– Господи,– пробормотал Вадим,– он меня достал!..
– Кто?
– Да “ворон” этот: опять разлетался. Каждую ночь – что твой серафим!.. Теперь‑то по чью душу?
Прошлепав к балконной двери, он скользнул наружу и опустился коленями в сугроб, положив руки на перила, а подбородок на руки, чтобы не слишком маячить. Спустя минуту на балкон впорхнула Юля и привычно оседлала Вадима, распластавшись на его спине, точно лягушка, а поверх закрывшись одеялом. Чуть впереди них, вдоль балкона, уже вовсю мела метель, заслоняя далекие дома и соседнюю рощу. Однако вблизи было тихо, только сыпал густой снег, пушистыми хлопьями оседая на одеяло. А воздух даже не казался морозным – наверняка внизу, на еще теплой земле, было слякотно, как обычно. Похоже, холод подступал сверху – и с каждой ночью все ближе.
– Что‑нибудь видишь? – шепнула девочка на ухо.– Я – полный ноль!
– Угу,– откликнулся Вадим.
– Глазами?
– Глазами тоже – в инфрасвете. Хотя с трудом.
Действительно, он уже пробыл в темноте достаточно, чтобы включилось тепловидение – хоть какая‑то зрительная привязка. Иначе пришлось бы целиком переключаться на мысле‑облако , устремив его за сотни метров – неизвестно куда, по искаженным звуковым ориентирам.
– И что происходит?
– Охота.
– Снова? – ужаснулась Юля.– Господи, помоги дичи!..
– Теперь, кажется, обоюдная,– уточнил он.– Стая на стаю, хищники против хищников. Погоди‑ка.
Вадим тепловидел и виделнастолько мало, что ситуацию приходилось додумывать. Он мог различать только расположение и перемещение участников странного действа, благо прирученная свирепость Шершней разительно отличалась от ярости диких серков.
Он мог различать только расположение и перемещение участников странного действа, благо прирученная свирепость Шершней разительно отличалась от ярости диких серков. Последние не убоялись бронированной вертушки, хотя наверняка предполагали на ней пулеметы. А отступали (к домам или к деревьям) больше для того, чтобы надежней подобраться к летающей крепости. И что затем: свернуть ей винт, оторвать хвост? Закопать в огороде на черный день?
Однако “ворон” не стал дожидаться от серков решительных действий. Метнувшись за одним из них, он на мгновение завис и вдруг круто взмыл, потащив за собой серка, словно на гарпуне. Но Вадим не ощутил в последнем ни агонии, ни боли – только слепое бешенство угодившего в ловушку зверя. Потом серка втянули внутрь вертолета, и его сознание померкло, будто выключилось. А “ворон” устремился за новой добычей, и процедура повторилась с отработанной до автоматизма точностью.
Зато с третьим серком вышла загвоздка. Только “ворон” захватил его, как двое других гигантов подскочили к канату и слаженно дернули. Даже их суммарного веса оказалось недостаточно, чтобы поколебать могучую машину, однако Шершни тотчас сбросили канат и погнались за следующей целью. Оставив спеленатого товарища, раззадоренные серки кинулись следом.
– Так,– негромко сказал Вадим.– Теперь я оставлю тебя минут на пять.
– Я с тобой! – вскинулась девочка.
– Это может быть опасно,– предупредил он,– и холодно.
– Лучше опасность, чем страх,– рассудила Юля.– А против холода есть испытанное средство – мужчина.– Соскочив со спины Вадима, она плотней закуталась в одеяло.– Пошли, что ль?
– Ужель тебе жизнь не дорога?
– Ну, умру и умру,– отмахнулась малявка.– “Значит, нам туда дорога”.
Вообще и у него возникло ощущение, что из дома лучше убраться,– будто на подходе новая угроза, круче прежних. Уж не грядет ли сюда Мститель, пальцами раздирающий плоть?
Подхватив девочку на руки, Вадим пронесся через квартиру, сбежал по ступеням. Нырнув в проем подвального входа, бережно сунул ценный сверток в кабину двуколесника, припрятанного здесь со вчерашней ночи. (“Может, неспроста я выбрал этот подъезд? – подумал мельком.– Не прорываюсь ли я в будущее куда дальше, чем на пару минут,– хотя бы подсознанием?”) Затем вытолкал машину из подъезда, разгоняя по ступенькам оседлал и на малой скорости покатил к поверженному серку, сразу натягивая над собой тент, чтоб укрыться хотя бы от ветра со снегом, если не от мороза. Впрочем, внизу воздух и вправду оказался теплей – это вам не подбугорные склоны!
Вылавливая остатки стаи, “ворон” улетел далеко, почти скрывшись из виду,– мелькал где‑то за домами и вряд ли собирался вернуться в ближайшие минуты. Однако Вадим уже знал, сколь цепко тот умеет держать след, а потому не задержался ни на миг: ухватил спеленатую рычащую тушу за отступающие кое‑где жгуты и единым махом зашвырнул в багажник, едва там уместив. Потом снова сел за руль и погнал колесник прочь от облавы и в сторону от нового убежища, постепенно набирая скорость.
– Делаешь запасы на зиму? – полюбопытствовала Юля, обхватив его талию гибкими ногами.– Будешь отрезать по кусочку и смаковать, смаковать. И радоваться: неужто все мое? Мяса‑то сколько, мяса!..
– Не хочешь его в домашний зверинец?
– Боже упаси! – содрогнулась девочка.– Уж лучше крокодила.
– К утру серк оклемается, я уверен.
– Аккурат до следующей ночи, да?
– Наверно,– согласился Вадим.– Потребуется хорошая клетка. Думаю, он и сам не станет возражать, если придется выбирать между тобой и Шершнями.
– Если придется выбирать,– хмыкнула Юля,– он слопает всех!.