"Полно, не теряй чувства меры, - сказал себе Полынов. - Такнебудет,
ты это знаешь. Одними трупамипассажировонинеобойдутся,будутеще
жертвы. Неужто эти остолопы не понимают, какая мина тикаетвозлекаждого
из них? Кто понимает, а кто и нет - вот в чем фокус... Отлично, этимнадо
суметь воспользоваться. Этим нужно воспользоваться во что бы то ни стало.
Вотипрекрасно,атеперьспать.Сосредоточьсянавоспоминаниях
детства, это помогает".
Бревенчатый домик, тепло нагретойземлиподбосыминогами...Пыль,
мягкая как подушка. Скрип неторопливой телеги... Если бы кто-нибудь шепнул
ему тогда,чтоснимбудет,онбыпростонепонял,этотсмуглый
исцарапанный парнишка, Андрюша Полынов... К черту, не думай об этом, думай
о хорошем. О том, каконивыходилиловитьпадающиезвезды...Нельзя!
Нельзя вспоминать небо, каким оно было когда-то. Нет больше на землеизб,
телег, босоногих ребят, не подозревающих, что их будущее прочно связано со
звездами.Отсеченовременем,невозвратимо;они-первоепоколение,
которому уже не дано вернуться в страну детства и найти ее неизменной. Они
родились в мире, меняющемся слишком быстро. Они сами этомуспособствовали
как могли, задыхаясь на бегу, мечтая обудущем,настигаяего.Иглупо
сожалеть, что их короткая жизнь вместила целыеэпохи,изменения,бывшие
прежде уделом нескольких неторопливо тянущихся веков. Они построили совсем
неплохой новый мир, и не о чем жалеть, не надо, нельзя.
Вскрикнула во сне... Нет, не проснулась. Молодость. Какаяонатеперь?
Он не всегда их понимает, молодых, хотя он вовсенестар.Странно,что
Крис понятна ему, ведьихразделяютгоды,воспитание,национальность,
взгляды.Илиобстоятельстваубралишелуху,иоткрылосьтовечное,
постоянное, что соединяет поколения всех уголков земли? Должно быть, так.
Однако он хорош. Бойцы, герои в такой ситуации такими небывают.Если
верить соответствующим романам, конечно. Те железные; они неустают,они
действуют, стреляют, побеждают. Их не мучает бессонница, они не размышляют
надсвязьюпоколений,моральныепроблемырешаютсяимисзавидной
легкостью. Хотел бы он сейчас быть таким. Чтобы уснуть хотя бы...
Следующийдень,однако,непринесзаключеннымничегонового.И
следующий за ним тоже. О них словно забыли. Трижды в день -сзавтраком,
обедом и ужином - появлялся кто-нибудьизбандитов.Всегдавдвоем,ни
слова в ответ на попытки Полынова заговорить с ними. Телевизорвыключили,
иобапленникакакбудтоочутилисьнанеобитаемомострове.Полное
неведение, тишина и спокойствие угнетали, иПолыновподозревал,чтоне
трогают их сознательно. Впрочем, его это не слишком волновало: если космос
чему-нибудь и обучилего,такэтоумениюждатьнерасслабляясь.Он
беспокоился только за Крис, но она сама угадала опасность раньше,чемон
ожидал, да так, как он и предвидеть не мог.
- Они решили нас взбесить бездельем,кажется,-выпалилаонапосле
того, как они битый час впустую обсуждали шансы на спасение,уженачиная
повторяться. - И я чувствую... Не хочу больше слышать о пиратах.Ихнет.
Надо придумать, как сделать, чтобы я и вы о них забыли. Вот.
Она вдруг нахмурилась. Полынов уже привык к мгновенной сменевыражения
ее лица, к быстрым поворотам ее настроения,носейчаснанеговупор
смотрела незнакомая дикарка, испуганная неожиданной мыслью.
- Конечно... - с трудом проговорила она, - яслышала,самоепростое,
когдамы...когданас...Ну,чтобыяобнялавас!Немогу...Ну,
понимаете... без... без всего... Дура же, знаю, завтра иэтогоможетне
быть, многие и просто так это делают, подруги надо мной смеялись ещетам,
на Земле, но... но...
- Глупышка,-тихосказалПолынов,поняв,-глупышка...-Ему
захотелось погладить девушку, как гладят плачущего ребенка, ноонбоялся
встать, чтобы не спугнуть ее. - Выбрось из головы эту муть. Никогда нельзя
делать того, чего не хочешь, никогда, даже если это кажетсянужным,даже
когда обстоятельства берут за горло, дажееслиубедишьсебя...Скверно
получается. А мы еще будем жить - долго, назло всему. Я знаю. Уменятак
было, когда...
И он внезапно для себя стал рассказыватьто,чтооннерассказывал
никому; то, как было с ним однажды, когда двое ждали неизбежной, казалось,
смерти, а он был молод; то, что он потом вспоминал со стыдом,хотяникто
ни в чем не смог быегообвинить,дажееслибыжелал.Никто,кроме
совести.Крисслушала-внимательно,освобожденно,киваяголовой:
"Понимаю, понимаю..." Потом облегченно сказала:
- Я думала, со мнойоднойтакое...Боялась,чтотынепоймешьи
подумаешь: "Вот дура".
- Всем кажется, что с нимоднимбываеттакое,-вздохнулПолынов,
успокаиваясь. - Только не все поступают одинаково.Некоторыеберутмедь
вместо золота из страха, что золота не будет. А потом бывает поздно.Ия
успел частичку себя разменять вот так... Знаешь, Крис, - вырвалось у него,
- когда я в твои годычиталвеликихписателей,по-настоящемувеликих,
изображенные ими страданиядушииногдаужасалименя,иногдавызывали
недоумение, иногда забавляли. Но я не чувствовалсвоейблизостикним.
Мучается Гамлет. Интересно, но какое отношение это имеет ко мне? Ведьэто
было давно и с другими, сейчас не те времена, да иянеГамлет.Ятак
думал чистосердечно, и знаешь, это ощущение моей отрешенности отдушевных
мук других приподнимало меня. Я сверху вниз смотрел на всех этих гамлетов,
дон-кихотов, карамазовых. Не знаю,чегоздесьбылобольше:инстинкта,
оберегающегоотпотрясений,нравственнойслепотыилижеланиябыть
неуязвимым. Ты понимаешь?
- Кажется.
Крис задумалась, рассеянно теребя прядь волос.
- Нет, не совсем.