Я думаю, что это грабитель, а дом – тот самый. И я очень боюсь, что уже поздно. Ты понимаешь, что я говорю?
Она снова кивнула. Ее глаза уже не казались такими испуганными, они смотрели на него с пониманием.
– Извини, мне очень жаль, что я тебя напугал, – сказал мягко Сэм, – но я не хотел, чтобы этот мерзавец узнал, что я тут. О'кей?
Опять кивок. И дыхание на его ладони стало куда спокойнее.
Он отпустил Рут и заметил, что на одной щеке у нее расплылось пятно губной помады.
– Вон тот дом. У которого слегка приоткрыта зеленая дверь.
Она кивнула. Потом спросила:
– Вы детектив?
Сэм чуть было не соблазнился на ложь, но тут же раздумал. Объяснить, почему американец работает в британской полиции, было бы весьма затруднительно.
– Я услышал это в баре. – Он искоса глянул на нее. – Просто стараюсь быть законопослушным гражданином. Вот и все... Ну... Ш‑ш‑ш... Вот он снова вышел...
Какое‑то освещение улице создавали прожектора, чьи лучи частично отражались облаками. При этом слабом свете можно было различить мощную фигуру, осторожно выскользнувшую из двери. В руках она держала какую‑то кладь. Сэм услышал звон стекла. Грабитель, видимо, отбирал в доме вещи, которые собирался захватить с собой позже.
Но где же обитатели дома?
Мороз пробежал по телу Сэма и остался где‑то в районе желудка. Никто не зовет на помощь. Это очень плохой знак.
Именно он‑то и заставил Сэма неслышно перебежать через улицу и спрятаться за зеленой изгородью, тянувшейся между тротуаром и палисадником.
Черт! Все выглядело очень плохо. Поперек входа лежала неподвижная фигура человека. Даже при тусклом свете Сэм видел, что мужчина одет в серый кардиган. Кривая трубка, которую он, видимо, курил, когда вышел, чтобы открыть дверь на стук, лежала на плитах дорожки у самого бордюра клумбы. Лужа чего‑то черного и липкого растеклась вокруг головы мужчины на бетонной дорожке.
Сэм, выглянув сквозь изгородь, увидел, что мощная фигура снова появилась. Она не переступила через мертвеца, а просто наступила ему на спину, как будто он был ступенькой, и вышла в палисадник, неся в руках медную кастрюлю.
Сэм отполз назад, когда грабитель подобрался к зеленой изгороди с противоположной стороны. Он услышал, как звякнула кастрюля, когда ее запихали в мешок, где уже лежало что‑то стеклянное.
Но был и еще один звук. Очень странный. Сэм склонил голову, прислушиваясь.
Шипение. Странное шипение, будто бекон поджаривают на очень слабом огне. Нет, скорее, будто песок сыплется на газету. Шипение почти непрерывное. И при этом оно явно исходило от фигуры, копошившейся в дальнем конце изгороди.
Сэм поглядел в сторону другой скрючившейся фигурки, но в форме Женских вспомогательных сил. Ее глаза светились во тьме.
Она покачала головой, как будто тоже удивляясь звуку и не зная, как его надо оценить.
Когда грабитель снова вернулся в дом, Сэм шепнул ей:
– Рут! Иди и жди меня в машине.
– Зачем? Тебе может понадобиться помощь.
– Нет, иди и жди. Если я не выйду... сейчас... через четыре минуты, включай сирену – это большая кнопка на руле. Такой звук вызовет на улицу кучу людей.
– Не уверена. Разве ты не слышал сирены воздушной тревоги? Все будут сидеть в своих андерсеновских убежищах [17] .
– Ладно. Тогда кричи, вопи. Делай все возможное, чтобы вызвать людей.
– Вызови полицию, Сэм. Ты один не сумеешь...
– Уже нет времени. Я же говорил, что могу опоздать. Ну, иди!
Он ждал, пока она, согнувшись, доберется до машины. Потом, скорчившись, проскользнул в калитку, пробежал по дорожке мимо неподвижного тела (туфли Сэма, когда он вступил в черную лужу, издали липкий хлюпающий звук) и наконец оказался в прихожей дома.
Эти дома были большими.
Винтовая лестница вела в темноту второго этажа. Гробовая тишина.
И ничего, что могло бы указать, где сейчас находится грабитель. И тьма. Непроглядная тьма. Снаружи было темно, но здесь вообще ничего не было видно.
Сэм повернулся. Спина коснулась стены. Он простоял немного. Сердце колотилось, как обезумевший мотор.
Где же грабитель? Он мог притаиться во тьме, наблюдая за Сэмом и доставая из кармана нож.
Сэм поднял руку к горлу, чтобы защитить его от неожиданного удара из темноты.
Потом скользнул в сторону, все еще касаясь спиной стены. Странно. Запах мокрой шерсти, вывешенной на просушку. И еще отвратительная вонь немытого тела. Очень противный запах, совершенно неуместный в этом добротном доме.
Сэм осторожно ощупью обошел круглый столик, потрогал похожий на ящик бакелитовый телефон, шершавую ткань скатерти на столике. Потом его рука дотронулась до чего‑то металлического.
Снова что‑то вроде ящичка, к которому приделано нечто вроде трубки или воронки. Как слепой, он еще раз провел пальцем по скользкой металлической поверхности предмета. Палец нащупал небольшой выступ. Включатель. Что‑то электрическое... Велосипедный фонарь. Слова пронеслись в мозгу как молния. Благодарение Господу, подумал он с облегчением. Взял в одну руку фару и двинулся дальше, напряженно прислушиваясь, не раздастся ли хоть какой‑нибудь звук.
3
«Грабитель должен быть здесь, – убеждал себя Сэм, осторожно продвигаясь вдоль стены прихожей. – Он должен быть в одной из комнат, где собирает свою добычу».
Он облизал пересохшие губы.
Наверняка тот мужчина, что лежит в дверях, – отец семейства. Надо полагать, он уже мертв. Значит, остается мать и ее восьмилетняя дочь. Но где же они?
Ощупью Сэм пробирался все глубже и глубже в дом.
Впереди торчал серой могильной плитой прямоугольник открытой двери.
Сэм осторожно вошел в нее, ожидая в любой момент услышать громкий окрик, когда грабитель заметит его.
И вдруг он обнаружил, что уже давно не дышит. Грудь болела, а сердце, казалось, хотело проломить клетку ребер. Эхо его неистового биения разносилось по всему дому.
Глаза Сэма уже привыкли к той струйке света, которая сочилась через не завешенное шторами окно.
Ему потребовалось время, чтобы прийти к заключению, что это стекло не оконное, а вставленное в заднюю дверь кухни. Строгие законы военного времени требовали, чтобы все окна в домах были закрыты плотными шторами, которые не давали бы вражеским экипажам увидеть хоть слабый отблеск внутреннего освещения домов. Так почему же это стекло не имело штор?
И тогда он понял, что штора сорвана: вон она лежит темной грудой на полу кухни.
Наконец‑то Сэм мог вздохнуть. И туг же учуял в воздухе сильный запах уксуса.
Когда глаза привыкли к слабому свету, проникающему сквозь стекло (на него была наклеена прозрачная пленка с ромбовидным рисунком), Сэм увидел на плиточном полу кухни нечто похожее на рассыпанную муку.
Разбитый стеклянный сосуд валялся в луже жидкости, которая, видимо, и была причиной запаха уксуса, висевшего в воздухе. На полу валялись и газеты. Сэм даже различил страничку «Таймс» с заголовком «СОЮЗНИКИ ВЫСАДИЛИСЬ ВОЗЛЕ АНЦИО».
Из‑под газеты тянулась полоса темной жидкости. В этом слабом свете она казалась черной, но Сэм инстинктивно понял, что это кровь. Как будто кто‑то взял широкую малярную кисть и провел ею полосу по плиточному полу.
Взгляд Сэма пополз вдоль этой полосы. Увидел пару женских ступней. Обнаженных. Дальше ноги в брюках, темный свитер.
Он сглотнул.
Тело лежало лицом вниз. Горло перерезано.
Кровь растеклась по обеим сторонам головы, как бы образуя на полу рисунок черных крыльев бабочки.
Несчастная, должно быть, пыталась убежать, но кто‑то прыгнул на нее сзади и перерезал ей глотку.